Не верил я, что встречу эту нежность
и лишь в мечтах ,лелеял твою внешность.
Но смутный облик в фокус не давался,
злой гений-рок над телом издевался.
Линяла жизнь рубашкой грязной в стирке,
рождал прогресс чудовищ из пробирки,
и опаляя землю, ввысь рвались ракеты...,
А я все вопрошал: Ну где? Ну где ты?
И вдруг прозрел, ведь ты не уходила,
а рядом вот, поблизости, бродила.
То я был слеп, в плену мирских русалок
и по объятьям их, как в шторм меня бросало.
Открылся цвет любви, наивной, юной,
хоть прочесали волос гребнем годы-дюны.
И я , упившийся пустыней, горько плачу,
что в этой жизни ничего уже не значу.
Умом все понимаю, сердцу не прикажешь,
оно разбухло, в небо не промажешь.
И кто пронзен стрелой, поймет, а я,-десятком
все черви-козыри в руках и взятки гладки.
Но не могу..., пасую, ...сумашедший,
перед тобой, кто через двадцать в ногу шедший.
Пусть канделябром бъют, смолчу, они неправы,
я сам себе судья, коль влил в вино отравы.
Уйду с мечтой, сцепив в костяшках холод,
не молод мой сюжет и я не молот.
Не разобью мечты хрустальной принца,
хоть знаю : в рай мне дверь не отворится.
Лишь ты одна со мной, а там и черт не страшен,
в аду кипящем, буду смел и бесшабашен,
ведь только ты дарила мне мгновенья,
когда не мог стряхнуть оцепененья.
09.12.2001