Известный советский поэт Константин Симонов в своё время писал о поэте фронтовики Борисе Слуцком:
«Не буду скрывать, да если бы и захотел, не смог, - я отношусь к стихам Слуцкого пристрастно. И о войне, и о послевоенном времени Слуцкий написал много таких стихов, читая которые нередко кажется: вот это ты хотел написать сам, но не написал, а вот об этом думал так же, как он, но у тебя твоя мысль не воплотилась в стихах, а ему это удалось».
Читая многие яркие стихотворение Бориса .Слуцкого, убеждаешься в искренности слов Константина Симонова:
Я говорил от имени России,
Её уполномочен правотой,
Чтоб излагать с достойной полнотой
Её приказов формулы простые.
Я был политработником. Три года -
Сорок второй и два ещё потом.
Политработа – трудная работа.
Работали её таким путём:
Стою перед шеренгами неплотными,
Рассеянными час назад
в бою,
Перед голодными,
перед холодными.
Голодный и холодный.
Так! Стою.
Им хлеб не выдан,
им патрон недодано,
Который день поспать им не дают.
И я напоминаю им про Родину.
Молчат. Поют. И снова в бой идут.
Всё то, что в письмах им писали
из дому,
Всё то, что с песней с их судьбой
сплелось,
Всё это снова, заново и сызнова,
Коротким словом – Родина – звалось.
Я этот день,
Воспоминанье это,
Как справку,
собираюсь предъявить
Затем, что в новой должности – поэта -
От имени России
говорить.
1957
Когда началась Великая Отечественная война на фронт уходили и поэты разных поколений - и седые ветераны гражданской, и та интеллигенция, которая представляла нашу советскую культуру в тридцатые годы, выйдя из институтов.
Они были неопытны в жизни, в военном искусстве, но уже заявили о себе в поэзии – талантливо, патриотично, перед самой войной: С. Гудзенко, П. Коган, М. Кульчицкий,Н. Майоров, А. Межиров,Д. Самойлов, Ю. Левитанский.
К их именам можно добавить и другие живых и павших, которые внесли в советскую поэзию совсем особую атмосферу - сперва предгрозья, а потом и разразившейся грозы. И без этой новой и сильный струи, вся наша поэзия, вероятно, не смогла бы дышать. дальше полной грудью.
Среди молодых поэтов, самобытно заявивших о себе, был и Борис Слуцкий, 22 летний харьковчанин.
Он родился 7 мая 1919 года, в еврейской семье, его отец Абрам Наумович был служащий, кончивший 2-а класса церковно приходской школы, мать Александра Абрамовна - преподавательница музыки, закончившая гимназию.
Детство и отрочество его прошли в Харькове, в рабочем районе, где жизнь была трудной и скудной. Вспоминая это время, Слуцкий писал:
«Я на медные деньги учился стихам,
На тяжёлую, гулкую медь,
И набат этой меди с тех пор не стихал,
До сих пор продолжает греметь».
В 1941 годуБорис Слуцкий окончил Литературного института им. М. Горького, одновременно учился в Московском юридическом институте.
В литературном институте Слуцкий учился с Михаилом Кульчицкий, тоже харьковчанином, знакомым со школьных лет и подружившиеся на почве общего увлечения поэзией.
Михаил Кульчицкий подавал большие надежды в творчестве, но погиб на фронте в 1943 году. Память о нём Борис Слуцкий пронёс через всю жизнь, она многое определила в его творчестве.
Сколько бы Кульчицкий мог написать! Последние строки, что сохранились от друга, были горько строгими:
«…Не до ордена. Была бы Родина
с ежедневными Бородино…».
Борис Слуцкий входил в предвоенные годы в творческое содружество молодых поэтов. В этом содружестве молодых поэтов, впервые стихи Бориса Слуцкого и Михаила Кульчицкого были опубликованы в 1941 году в подборке «Стихи студентов Москвы»,в мартовские книжки журнала «Октябрь».
Досрочно сдав выпускные экзамены в Литинституте, Борис Абрамович ушёл на фронт, и уже в июле 1941 года, доброволец рядовой Борис Слуцкий был тяжело ранен.
После госпиталя, переформировки, участвовал в боях под Москвой, воевал на Южном фронте.
Прошёл пешком с войсками все Украину от Купянска до Молдавии, воевал на Балканах.
Замполит батальона. Несмотря на то, что был политработником, постоянно лично ходил в разведпоиски.
После войны Борис Слуцкий надолго попадает в госпиталь, из-за непрекращающихся головных болей, незалеченной контузии. Перенёс две операции по трепанации черепа. Из армии комиссован как инвалид в 1946, в звании гвардии майора.
За свой ратный труд Борис Абрамович Слуцкий был награждён:
-двумя орденами Отечественной войны I-й степени (20.05.1945; 11.03.1985),
-орденом Отечественной войны II-й степени (25.12.1944),
-орденом Красной Звезды (12.01.1944),
-медалями «За оборону Москвы», «За освобождение Белграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войны 1941 1945 годов», «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина».
- орденом"Знак Почёта" (04.05.79)-в честь 60-летия со дня рождения
В 1948 году начал сочинять стихи, которые, по его образному выражению, вытолкнули из положения инвалида. Отечественной войны 2 группы.
В эти годы, когда у него не было своего угла, (11 лет он снимал комнаты), и зарабатывала себе на жизнь сочинением радиокомпозиций для детей и юношества, он написал первые три десятка стихотворений, которые составили ему имя.
Ещё до публикации они стали довольно широко известны в литературных кругах и любителям поэзии. Первое его стихотворение «Памятник» увидело свет, лишь в августе 1953 года и было замечено.
Также примечательно, по достоверности описанных событий на войне стихотворение:
«Казахи под Можайском».
С непривычки трудно на фронте,
А казаху трудно вдвойне:
С непривычки ко взводу, к роте,
К танку, к пушке, ко всей войне.
Шли машины, теснились моторы,
А казахи знали просторы,
И отары, и тишь, и степь.
А война полыхала домной,
Грохотала, как цех огромный,
Била, как железная цепь.
Но врождённое чувство чести
Удержало казахов на месте.
В Подмосковье в большую пургу
Не сдавали рубеж врагу.
Постепенно привыкли к стали,
К громыханию и к огню.
Пастухи металлистами стали.
Становились семь раз на дню.
Механизмы её освоили
Степные, южные воины,
А достоинство и джигитство
Принесли в снега и леса,
Где тогда громыхала битва,
Огнедышащая полоса.
Борис Слуцкий отдаёт дань памяти своим однополчанам, погибших на полях сражений, в стихотворении:
«Мои товарищи»
Сгорели в танках мои товарищи —
До пепла, до золы, дотла.
Трава, полмира покрывающая,
Из них, конечно, проросла.
Мои товарищи на
минах
Подорвались,
взлетели ввысь,
И много звёзд, далёких, мирных,
Из них,
моих друзей,
зажглись.
Про них рассказывают
в праздники,
Показывают их в кино,
И однокурсники, и одноклассники
Стихами стали уже давно.
Также боевым товарищем посвящено замечательное стихотворение:
«Старший лейтенант»
С первой попытки брал барьер,
прыгал с места, а не с разгона.
дерзкий, сторожкий, как дипкурьер,
в купе трансбалканского вагона.
В звонкую форму свою влитой,
В памяти он выступает снова:
Шёл, будто чувствовал под пятой
Выпуклость, круглость шара земного.
Поворачивался и трещал
Новыми кожаными ремнями,
Взглядом миры и миры обещал,
Мы на него себя равняли.
Где то меж старой и новой границей
Горсточка праха его хранится.
Там он убит и в глину зарыт
И торопливо оплакан навзрыд.
В 1966 году вышел художественный фильм «Застава Ильича» («Мне двадцать лет»), реж. Марлен Хуциев, где в эпизоде «Вечер в политехническом музее» Борис Слуцкий читает стихи своего боевого товарища и земляка Михаила Кульчицкого и поэта – фронтовика Павла Когана.
В 1966 году, Борис Слуцкий подписал письмо двадцати пяти деятелей культуры и науки, генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И.Брежневу против реабилитации Сталина.
По центральному радиовещанию до сих пор включают в поэтические программы берущее за душу стихотворение Бориса Слуцкого:
«Лошади в океане».
И.Эренбургу
Лошади умеют плавать,
Но - не хорошо. Недалеко.
"Глория" - по-русски - значит "Слава",-
Это вам запомнится легко.
Шёл корабль, своим названьем гордый,
Океан стараясь превозмочь.
В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лощадей топталась день и ночь.
Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.
Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.
Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.
Лошади поплыли просто так.
Что ж им было делать, бедным, если
Нету мест на лодках и плотах?
Плыл по океану рыжий остров.
В море в синем остров плыл гнедой.
И сперва казалось - плавать просто,
Океан казался им рекой.
Но не видно у реки той края,
На исходе лошадиных сил
Вдруг заржали кони, возражая
Тем, кто в океане их топил.
Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.
Вот и всё. А всё-таки мне жаль их -
Рыжих, не увидевших земли.
1950 г.
Поэт Михаил Светлов, ещё в 1954 году, на обсуждении стихов Бориса Слуцкого, в секции поэзии Союза писателей сказал: «По-моему, нам всем ясно, что пришёл поэт лучше нас».
В 1957 году БорисаСлуцкого приняли в Союз писателей СССР.
Надо сказать, что многие современники коллеги не могли простить Борису Слуцкому его выступления против Бориса Пастернака на собрание союза писателей СССР 31 октября 1958 года, на котором Б. Пастернак был исключён из союза писателей СССР.
Борис Слуцкий осудил публикацию романа «Доктор Живаго» на Западе.
Друзья поэта видели, что Борис Слуцкий позже тяжело переживал свой поступок, двухминутного выступления, и до конца своих дней так и не простил себя.
Не оправдывая себя ,Борис Слуцкий скажет: «Сработал механизм партийной дисциплины».
В периодической печати, в статьях, часто приводят строки из нашумевшего, в своё время и вызвавшего споры в молодёжной среде, стихотворения Бориса Слуцкого:
«Физики и лирики»
Что-то физики в почёте,
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчёте,
Дело в мировом законе.
Значит, что-то не раскрыли
Мы,
Что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья –
Наши сладенькие ямбы,
И в пегасовом полёте
Не взлетают наши кони…
То-то физики в почёте,
То-то лирики в загоне.
Это самоочевидно.
Спорить просто бесполезно.
Так что даже не обидно,
А скорее интересно
Наблюдать, как словно пена,
Опадают наши рифмы
И величие
степенно
Отступает в логарифмы.
Собственной семьёй Борис Слуцкий обзавёлся поздно уже в зрелые годы, в 40 лет. Борис Слуцкий долгое время был одинок. После разочарования в своей первой школьной любви, он долгие годы не заводит никаких романтических отношений.
Борис Слуцкий не смог бы обеспечить понравившейся женщине достойный уровень жизни. А размениваться на лёгкие, ни к чему не обязывающие романы, не считал возможным для себя.
Но к 40-ка годам он уже был известным и даже имел собственную комнату в коммунальной квартире, и хорошо платили за переводы стихов, с языков народов СССР.
Татьяна Дашковская была по-женски очаровательна, красивая фигура, длинные русые волосы, ямочки на щеках. Многие считали её заносчивой, а она всегда ходила со слегка запрокинутой головой из-за своей тяжёлой косы. С Татьяной Дашковской поэт проживёт 18 счастливых лет своей жизни.
Читал ей свои стихи, привозил из заграничных командировок шоколад, который она обожала.
Последние 7-мь лет их совместной жизни, она тяжело болела. У Татьяны Дашковской обнаружили рак лимфатических узлов.
Нашли возможность отправить её на лечение во Францию, после чего она прожила ещё несколько лет. В 1977 году, Татьяна Дашковская скончалась от неизлечимой болезни.
Памяти о любимой жене, Борис Абрамович посвятил стихотворение:
***
Каждое утро вставал и радовался,
как ты добра, как ты хороша,
как в небольшом достижимом радиусе
дышит твоя душа.
Ночью по нескольку раз прислушивался:
спишь ли, читаешь ли, сносишь ли боль?
Не было в длинной жизни лучшего,
чем эти жалость, страх, любовь.
Чем только мог, с судьбою рассчитывался,
лишь бы не гас язычок огня,
лишь бы ещё оставался и числился,
лился, как прежде, твой свет на меня.
Для Бориса Слуцкого это стало настоящим ударом судьбы, от которого он уже не оправился, к тому же во время войны, фашисты уничтожили в Харькове всех родных и близких ему людей.
Поэт впал в тяжёлую депрессию, первые 3-и месяца ещё писал стихи, затем прекратил, вынужден был переселиться к младшему брату Ефиму, который работал инженером, на секретном военном заводе, в Туле. Жил в его семье, где и закончил свои дни.
Борис Абрамович Слуцкий умер 23 февраля 1986 года, в Туле, он жил последние годы в семье у брата.
Похоронен на Пятницком кладбище в Москве.
На его могиле установлен необычный памятник, в виде головы из красного янцевского гранита с уникальной крупнозернистой структурой на фоне стилизованного чёрного знамени. Автор надгробия – скульптор Владимир Лемпорт.
В заметке посвященной памяти Бориса Слуцкого, написанной в апреле 1986 года Евгением Евтушенко и напечатанной в «Дне поэзии»-1986 года, было сказано:
«Прав ли был Слуцкий, когда он писал: « грехи прощают за стихи, грехи большие – за стихи большие», - я не знаю, но его мольба, обращённая к потомку: «Ударь, но не забудь, Убей, но не забудь» -пронзает своим предсмертным мужеством самоосуждения. Ошибка пишет далее Е.Евтушенко, мучившая его, состояла в том, что однажды, в трудный момент жизни одного старшего поэта, он несправедливо выступил против него.
Слуцкий сполна расплатился за это, но не только своими муками, а не совершением других подобных ошибок.
Я воспитанный не только его поэзией, но и им самим, столько раз пригретый, накормленный им, снабжённый деньгами, которые у него всегда находились для других, оказался по-мальчишески жесток к нему, и на некоторое время наша, почти ежедневная дружба прервалась.
Я забыл, что он смертен. Да, я был убеждён: Слуцкий был одним из великих поэтов нашего времени: «Кельнская яма», «Писарь», «Госпиталь», «Последнею усталостью устав…», «Хозяин», «Бог», «Хуже всех на фронте пехоте…», «Давайте после драки…», «Баня», «Лошади в океане», «Старухи и старики», «М.В.Кульчицкий», - это шедевры не только русской, но и мировой поэзии.
Во-первых, он создал свою поэтику, и его стихи безошибочно узнаваемы. Но этого мало. Такие талантливые поэты, как Северянин или Кирсанов, тоже безошибочно узнаваемы, а вот великими их всё же не назовёшь.
Великий поэт – это воплощение своей эпохи. Слуцкий воплотил ту её часть, которая не была воплощена такими его великими современниками, как Пастернак, Ахматова, Твардовский, Заболоцкий, Смеляков.
Слуцкий оказал огромное влияние на поэзию нашего поколения, расширил представление о резервах формы и содержания. Я, например, как поэт, возможно, был бы другим совершенно, если бы не было Слуцкого" - написал в заключение Евгений Евтушенко.
Из поэтического наследия Бориса Слуцкого:
«Голос друга»
Памяти поэта
Михаила Кульчицкого
Давайте после драки
Помашем кулаками,
Не только пиво-раки
Мы ели и лакали,
Нет, назначались сроки,
Готовились бои,
Готовились в пророки
Товарищи мои.
Сейчас все это странно,
Звучит все это глупо.
В пяти соседних странах
Зарыты наши трупы.
И мрамор лейтенантов -
Фанерный монумент -
Венчанье тех талантов,
Развязка тех легенд.
За наши судьбы (личные),
За нашу славу (общую),
За ту строку отличную,
Что мы искали ощупью,
За то, что не испортили
Ни песню мы, ни стих,
Давайте выпьем, мертвые,
За здравие живых!
1952
***
О.Ф. Берггольц
Все; слабели, бабы — не слабели, —
В глад и мор, войну и суховей
Молча колыхали колыбели,
Сберегая наших сыновей.
Бабы были лучше, были чище
И не пре;дали деви;чьих снов
Ради хлеба, ради этой пищи,
Ради орденов или обнов, —
С женотделов и до ранней старости,
Через все; страдания земли
На плечах, согбе;нных от усталости,
Красные косынки пронесли.
«Уверенность в себе»
Уверенные в себе
по краю ходят, по кромке,
и верят, что в их судьбе
вовек не будет поломки.
А бедные неуверенные,
не верящие в себя,
глядят на них, как потерянные,
и шепчут: «Не судьба!»
Зарядка, холодный душ,
пробежка по зимней роще
способствуют силе душ,
смотрящих на вещи проще.
Рефлексами же заеденные
не знают счета минут:
в часы послеобеденные
себя на диване клянут.
Судьба, она - домоседка.
К ней надо идти самому.
Судьба, она - самоделка,
и делать её - самому.
Судьба - только для желающих
Её разглядишь - сквозь дым
твоих кораблей пылающих,
сожжённых тобой самим.
«Про евреев».
Евреи хлеба не сеют,
Евреи в лавках торгуют,
Евреи раньше лысеют,
Евреи больше воруют.
Евреи-люди лихие,
Они солдаты плохие:
Иван воюет в окопе,
Абрам торгует в рабкопе.
Я всё это слышал с детства,
Скоро совсем постарею,
Но всё никуда не деться
От крика: «Евреи, евреи!»
Не торговавши ни разу,
Не воровавши ни разу,
Ношу в себе, как заразу,
Проклятую эту расу.
Пуля меня миновала,
Чтоб говорили нелживо:
«Евреев не убивало!
Все воротились живы!»
***
А нам, евреям, повезло.
Не прячась под фальшивым флагом,
На нас без маски лезло зло.
Оно не притворялась благом.
Ещё не начинались споры
В торжественно-глухой стране.
А мы – припёртые к стене –
В ней точку обрели опоры.
«Люди сметки и люди хватки…».
Люди сметки и люди хватки
Победили людей ума –
Положили на обе лопатки,
Наложили сверху дерьма.
Люди сметки, люди смекалки
Точно знают, где что дают,
Фигли-мигли и ёлки-палки
За хорошее продают.
Люди хватки, люди сноровки
Знают, где что плохо лежит.
Ежедневно дают уроки,
Что нам делать и как нам жить.