мои письма спрятаны в кружевах,
молоко в свадебных вазах,
некрещеные на мягких свежих костях,
болотные ужи будут гладить твою белую грудь,
яловка отрицающая дом всевышнего, как рай и рабский труд,
кровать без одежд - неувязок,
два имени души, двоедушие принесшее первый инсульт,
топельник - второй глаз достанется псу,
как сука твои вены сосу,
упаду гортанью на острую нитку - косу,
мы клопы на жизни матрасе
я сожгу на ветреном пике свою конуру,
и пара к каждой заразе, душит меня в словесном экстазе,
мир начинался с верёвки,которая в каждом приказе,
как мастер среди кистей и рассказов,
повесит меня в сладкий плетённый оазис,
что является мне во снах поутру,
каждому бунтарю дарю больную сестру,
что умирает с виноградом во рту,
потому что в сарказме погрязла
седьмая дочь всегда топельник,
шестая дочь матери только подобие,
пятая дочь механизм семейного междоусобия,
четвертая невеста-утопленника,
третья дочь отца скрытые фобии,
вторая дочь родилась с лишними рёбрами,
а первая дочь идеал утробного шёпота
прикажу каждому шнуру в доме, обвить мою шею,
как сорняк обвивает вспахано поле,
кислые слёзы борьбы, словно на лакмусе щёлочь,
подневолен эпохе паролей,
плёлся по жизни покусанный пчёлами,
я сын манифеста и сын протоколов,
скудный гешефт жизненных положений.