Стучал в окно Полесья тёплый дождь.
Наш батя Саньку звал душевно Шуркой,
Скрывая строгость в голосе и мощь.
А Шурка, хоть всегда худой, как хвощ,
Любил куриной лакомиться шкуркой,
Когда сажала мама кушать борщ.
В дому и в море он надёжен был.
От службы в дальней степи запорожской
До островов японских и Курил
Всегда непритязательный и кроткий
Он совесть не менял на скарб и шмотки,
Но бескорыстно сам себя дарил.
А жизнь - как мера малая в полста…
Стал скуден этот мир с утратой брата.
Вдруг посреди цветастого холста
Возникла брешь – глухая пустота…
Открылась рана… И её заплатой
Не заживить никак и никогда.
Он с умыслом по жизни не грешил
Перед семьёй, командой, или строем.
И не стремился выглядеть героем…
Но жил, как Александр! Как Жуков, жил!
Он имя победителей святое
Дополнил силой праведной души.