Возможно, ты выстрелишь в воздух.
Куда-нибудь в сторону. Чуть выше голов.
Подержишь недолго руку наотмашь
и нажмёшь на курок.
И встанешь, повернувшись анфас нервным телом,
заслоняя цветастой рубашкой потную грудь.
Загородишь собой напоследок
прозрачный, притихший ореховый куст.
Птичьи вопят докажут мгновенно,
что ты всё равно в кого-то попал.
Может быть, в дерево, может, в колено
удачи, летавшей по чьим-то садам.
Мне будет не страшно и не противно
увидеть сквозь прорезь прицела голубые глаза
какого-то ангела, сократившего сильно
дистанцию между собой и окном в Небеса.
Что, всё таки, важней на Земле и под Небом?
Игра в эти формы и в сочетание форм?
Или живые лаза за планкой прицела
и пальцы, схватившие брюки за боковой толстый шов.
Я не выстрелю. Я опущу пистолет.
Достану обойму, передёрну затвор.
На стрельбу по Архангелам разрешения нет.
Тем более, по смотрящим с любовью, вупор.