Пил вино, не пропустил
ни одной монашенки,
до чего ж он был родной,
был он свой весь нашенский!
Мог бы жить ещё да жить,
что ж вы, черти, пляшите,
когда он уже лежит
в деревянном ящике?
Был поэт и ловелас,
погулял не меряно
и Пегаса запрягал -
не хромого мерина,
на Парнас его Пегас
вывозил уверенно,
но сгорел на этот раз
и ненужно лишних фраз,
очень душно нам сейчас,
всё теперь потеряно!
Мог бы жить ещё да жить,
только в ящике лежит,
расползаются ужи,
нет уже Есенина,
темнота его души
звёздами усеяна!