Утром в субботу, Джамилат собиралась на дачу к друзьям. Прозвучал звонок в дверь. Старшие сыновья уехали к Малику со Светланой, она никого не ждала. На пороге стоял Антон Владимирович, похудевший, с осунувшимся лицом и весёлым взглядом синих глаз из под длинных, словно у девчонки, ресниц.
- Не ждали, уважаемая Джамилат? - спросил он, увидев удивление в её глазах. - Но вы сами предложили поехать с вами к друзьям на дачу.
- Куда же вы пропали, я всю неделю вас ждала! - невольно вырвалось у Джамилат, щёки запылали ярким румянцем.
- Рисовал, уважаемая Джамилат! Ушёл в художественный запой, не отходил от мольберта ни на шаг. Я так не работал лет пять, - радостно рассмеялся Антон Владимирович. - Смотрю, вы уже готовы, может поедем? А парни где?
- Парни к Малику поехали... Да вы же не знаете! Не стало Лейлы, его жены. Сегодня он забирает урну с прахом. Соседи Заремы и Салиха предложили захоронить на могиле дочери и зятя. Это решило многие проблемы, документы быстро оформили. Много ли места надо для маленькой урны. Хорошие люди Савва и Клавдия, услышали о беде Малика и решили помочь. Парень хотел лететь на родину, но там никого не осталось, а здесь мы рядом. Много думала я, Антон Владимирович, о сложившейся ситуации. Света - двоюродная сестра моего Гаджи. И за жизнь Малика ещё поборемся. Рустам и Джабраил сдали анализы и вчера позвонили из клиники. Джабраил может стать донором, у них с Маликом полная совместимость. Удивительно, но Гаджи не подошёл, а Джабраил...Много тайн унесли ушедшие, не узнать, никто не расскажет.
- Печально. Жалко Малика. Мне всё из ума не выходит наша встреча. Картина, Малик и вы. Поспешим, - произнёс погрустневший Антон Владимирович.
Ехали долго молча. Не бывает чужой беды, - подумала Джамилат о неожиданно появившихся родственниках её сына. Едет она в машине малознакомого мужчины и нет тревоги в сердце. Тепло в душе. Не надо слов, чтобы слышать друг друга.
- Вы правы, не надо слов, - неожиданно произнёс Антон Владимирович, словно угадав мысли Джамилат. - Мы без слов понимать друг друга сможем. Одна вы такая на свете. С вами молчать хочется, только быть рядом и молчать. Ведь всё глаза сказать могут. Смотрел на вас там, на Арбате, и понимал, что не смогу больше жить, не видя этих глаз. Вчера моя бывшая нарисовалась. Ей сказали о вашем приходе, обрисовали ваш облик, она и прибежала. Сколько лет не живём, она уже трижды официально замуж сходила, а вчера прибежала опять в жёны проситься. Скверно с ней жили. Каждый день истерики. Ревновала и гуляла. Уходила к очередному мужчине, потом приходила назад.
- И принимали? Зачем? Насколько я поняла, детей у вас нет, так зачем все эти метания? - тихо промолвила Джамилат.
- А мне было всё равно, кто со мной рядом. Квартиру ей купил, чтобы у себя не прописывать. Квартира от отца досталась, матери не помню. Ушла от нас, когда мне пять лет исполнилось, уехала с каким-то иностранцем. Отец рисовал портреты, клиентура богатая была. Его в другие страны приглашали, ездил, а потом познакомился с женщиной в Испании и всё, она его не отпустила. Ему тогда пятьдесят было, как мне сейчас. Двадцать лет с ней прожил в счастливом браке, сердце подкачало. Это нас встречают?
- Это мои друзья, Салих и Зарема. Но не вижу с ними Гаджи, - забеспокоилась Джамилат, быстро выходя из машины.
- Не волнуйся, дорогая, на речке он с Саввой, рыбку к обеду ловит, - успокоила Зарема. - Позвонил Рустам, они скоро приедут. Стол я накрыла, всё приготовила для поминальной трапезы. Савва с Клавдией всё на печальном месте приготовили, рядом с памятником своим детям.
Через два часа приехало такси. Приехавшие вышли из машины и стояли с печальными лицами, личико Светланы распухло от слёз.
Зарема и Салих пошли впереди, показывая путь к месту захоронения. Урну нёс Рустам. Клавдия и Азиза их уже ждали. Пели птицы, солнце стояло в зените. Подошли Савва с Гаджи, успев оставить свой улов дома. Вся церемония была невыносимо грустной. Гаджи, никогда не видевший Светлану, подошёл к ней, взял её за руку и тихо сказал:
- А у меня папы давно не стало. Я тогда совсем маленьким был. Поплачь, тебе будет легче. Я слышу, как по ночам плачет мама. Мужчины не плачут и твой папа не будет плакать, но это ещё труднее, чем плакать.
Домой возвращались тихим шагом, оглядываясь. Салих всех пригласил к столу поминать ушедшую. Малик рассказал о Лейле много интересного. Рассказывая, вспоминал время прошлое, и лицо его светлело от этих воспоминаний.
Тихо приближалось время вечера. Пошли к речке, посмотреть на закат над рекой. Азиза и Рустам шли, взявшись за руки, следом за ними Светлана и Гаджи. Джамилат не знала, как сказать Малику о Джабраиле, шла рядом и молчала.
Зарема осталась дома приготовить всё к вечернему чаепитию. Первыми вернулись с речки Джабраил и Антон Владимирович. Они внесли в дом что-то большое, завернутое в холст. Установили на мольберт, не раскрыв. Когда все вернулись с прогулки и уселись за стол, Антон Владимирович, сильно волнуясь, произнёс:
- Друзья мои! Да, да, именно друзья! Я чувствую себя в дружеской обстановке с первой минуты знакомства с вами. Сегодня для меня очень важный день. Впервые я нарисовал портрет, чего не делал никогда. Мой отец когда-то мне сказал, что такое желание ко мне придёт, когда я влюблюсь. Я тогда рассмеялся над словами отца. Мне милее были пейзажи. А сегодня выношу на ваш суд моё первое творение.
Осторожным движением Антон Владимирович снял холст и наступила звенящая тишина. С картины на всех смотрела словно живая Джамилат. Она сидела в пол оборота на стуле с высокой спинкой. Это была Джамилат, но другая, чем в жизни. Широко открытые глаза смотрели на всех с нежностью и лаской. Волосы, поднятые к затылку, открывали красивый изгиб шеи. Уголки рта чуть приподняты вверх. Персиковый цвет лица, чёрные дуги бровей. Все сидели в ступоре. Первым опомнился Джабраил:
- Антон Владимирович, как и когда мама вам позировала, вы ведь познакомились неделю назад?
- Никогда ваша мама мне не позировала. Это память моя её нарисовала. Краски ещё не совсем просохли, но я не мог удержаться, чтобы не показать портрет вам. Мне важна ваша реакция, - ответил Антон Владимирович, усаживаясь на стул у стола.
- Это шедевр, не иначе, - тихо произнёс с грустью Малик. - Именно такой я и увидел уважаемую Джамилат в день нашей встречи. Этот лёгкий румянец на щеках. Это не портрет! Это фотография! Это невозможно объяснить, но трудно отличить живой оригинал от вашего портрета. Так не бывает, но так есть!
- А вы, Антон Владимирович, влюбились, - смущённо произнёс Рустам.
- Каюсь, юноша, с первого взгляда, - побледнев, ответил Антон Владимирович.
Джамилат смотрела на свой портрет и тихо плакала. Никто так не понял её раньше, не познал её до конца, девочку, замерзающую среди людей. Лёгким лучиком промелькнуло время с Маликом, слегка отогревая сердце, но время было столь коротким. И вот судьба ей подарила встречу на Арбате. Жара, а может вовсе и не жара, а тепло сердца этого человека, сумевшего в короткое время понять, почувствовать и отобразить красками на холсте с такой любовью и нежностью, передав всё в портрете.
Оглянувшись на Джамилат и увидев её слезы, Антон Владимирович подошёл к ней, сел рядом, обнял за плечи.
- Не плачь, моя маленькая! Я нарисую много твоих портретов и покажу всем, какая ты есть на самом деле. Открой своё сердце, любимая! Не прячь его от нас. Мы всегда с тобой, мы рядом, дорогая. Я люблю тебя, моя прекрасная роза!
Солнце пряталось за горизонт, скользя лучиком по портрету. Заканчивался день, но завтра солнце вновь взойдёт, озарит всё ярким светом и наступит новый день.