не ставь на творчестве крестов, но всё погрешность в твоей жизни,
и дьявольских трехглавых псов не слушай,
они оставят за собой следы из гадкой и вонючей слизи.
тебе с начала дали наставление, но ты не слушаешь, прескорбный человек,
не думай, и не делай, и лишь лежи, внушай себе, что жизнь дана на век
но все ведь знают правду; за столом в своей пречерствой и пустой квартирке,
ты смотришь в небо с тем же подгипнозом, как смотрят кошки на одежду в стирке.
скажи-ка, сколько лет тебе, плешивый? под сорок? может быть, под пятьдесят с хвостом?
всего пол-века...парень, сколько греха за столь малый срок ты совершил,
и сколько выпотрошил тел, что жадно говорили о любви,
и сколько очагов с заботою и нежностью крушил?
ты скажешь, не твоя вина? возьми слова обратно.
теперь все девы плачут под твоим, заросшим мхом, окном,
и просят лишь пощады, лишь тебя и горы ласки,
а ты совсем не с тем пороком в голове, не с той походкой, и не с тем прекраснейшим лицом.
сиди, плешивый, дома, гадок мне твой взгляд,
и отпечатки рук своих оставь на дьявольском столе,
тебе дороги нет вперед, и крест на путь назад,
и запирать тебя не в клетке нужно, а лишь в Дьявольском Кремле