Старушка прижимает медвежонка,
игрушку старую, потёртую, в заплатках.
И шепчет что-то, поправляя одежонку,
отдавшись, как ребёнок, без остатка.
Вот так же, в трудную военную годину,
в обнимку с ним денёчки коротала.
И хлеба крошки, да кору крушины,
слезинками смочив, едва глотала...
Холодный сумрак комнаты пустой,
остывшая буржуйка с кучкой хлама.
-Не бойся, Мишка, видишь, я с тобой.
А к вечеру опять вернётся мама.
Ей на заводе пайкой хлеб дадут,
мы поедим, пригреемся как раньше.
Опять сирена, слышишь, все бегут.
Мы под кроватью спрячемся подальше.
Когда затихло, влезли на кровать,
укрылись одеялом с головою.
Там хоть немного можно надышать:
-Сейчас, сейчас согреемся с тобою.
Что было дальше, трудно рассказать:
дни, ночи, дни от голода лихие.
Ей столько в жизни выпало страдать,
оплакивать родных своих в могиле.
Напрасно ждали, не вернулась мать.
Бомбёжка ей дорогу преградила.
Теперь девчушке надо взрослой стать,
игрушка эта жизнь ей сохранила.
Нашли её уже дня через три,
в кроватке с мишкой так они лежали.
-Я тоже хочу есть. Мишутка,потерпи.
Смотри, ведь я терплю, не плачу.
Вот папа наш фашистов разобьёт,
вернётся к нам и заживём как раньше.
Он скажет, ну-ка, дочка, выше нос ,
все беды пусть отправятся подальше.
Уже в детдоме весточка пришла,
что никого на свете не осталось.
Лишь только Мишка, он её семья.
С ним всё прошла и не сломалась.
На склоне лет, в кругу своей семьи,
всё чаще с Мишкой детство вспоминали.
И Господу несла мольбы свои,
чтобы родные войн не испытали.
фото из интернета