Застоялась мысль во мне, застоялась чуждая,
Отвлекает мысль меня от серьёзных дел,
Не могу понять сейчас, кому она нужная
Эта блажь весенняя?… Где её предел ?
Неужели нужно мне непременно в храм идти,
Отстоять всенощную на больных ногах,
Чтобы там в страданиях самого себя найти
Да прийти к реальности жизни – не в мечтах?
Поскромнее мыслить бы, уважая каждого,
Притушить порывы бы грандиозных грёз,
Усреднить желания до срединной важности,
Успокоить публику градом средних слёз.
Но как только в сон впаду, сдержанно измучившись,
Так выходит на берег вешняя вода,
Заливает всё вокруг в солнечных излучинах,
И зовёт, зовёт меня строить города.
Да не так, как прежде-то, бесшабашно - сдержанно,
А с размахом яростным от горы к горе,
Чтоб не дать разбою-то полудуркам бешеным,
Грамотно запрятанным в вешней-то воде.
Просыпаюсь с болями от душевных тягостей,
Чувствую бессилие в мире большинства…
Толпами народ идёт, не увидев пакостей
В строгом и насильственном мире бытия.
Где же ты душевная, Ярилом освещённая,
Сварогом рождённая Воля руссиян?
Жаль, что ты смирилася, будто побеждённая
Наглой, дикой поступью жадных христиан.
Не поднять головушки с тем распятьем сказочным…
Только на санскрите есть звон твоих теней,
Спрятанных в другой стране, по-иному сказанных,
Ведами проверенных… — всё для судных дней.
Антон Сибиряк