Ххх
... когда два мёртвых нефилима
устраивают дом,
мы на холсте займём две линии,
чтобы остаться в нём.
чтоб их глаза в презренье тихом
так жили у огня;
чтобы холодная портниха
им шила позы дня;
чтобы им небо возвращало
удары тёплых крыл;
чтоб дом съезжал в само начало,
в сыновий самый пыл...
ххх
... смотрели их глаза,
как клин ввернёт свой зов
в удары рыжих блямб
меж косточек сыновьих.
... остановить нельзя,
вплетая что-то в ямб,
ни: смерть, ни рост крестов, -
тем более, - любовью.
... остановить нельзя,
переманить:
«не трожь!» - но
зада’ть размер крылу
над пудрою костра,
тогда - любовь сама, -
забудет осторожность,
и выйдет из души
на тёплый отзвук страха.
и станет подбирать
платок, слезу, креме’нь,
обрывок ремешка,
тряпицу с оверлоком,
живую требуху,
парящую елейно
в бездушную ладонь,
с певучим, женским вздохом.
Ххх
... так кричит птица над камнем:
«земля, ты – камень!»,
уворачиваясь от нашего хлеба:
«ты – камень, небо!»
так - кричит нижегородской Стрелке:
«земля, небо, вы – утопленники,
а меня застрелят!»
так кричит у Острова, приниженно:
«... падаю, становясь тебе ближе...».
... а над Сретенкой,
где птичье место - душе,
приостановится,
забрать старушек на вечный шест...
ххх
… и дом, съезжающий в бестравье,
в безвременье земли...
как мы добры и как не правы,
допущенные в клин,
израненный о нежный плюмбум
струны’ меридиан;
кримпленовые тянем губы,
пия дурман...
2008 – 2019
(«нефилимы»)