Я страдаю на матрасе лёжа.
Не приехал вновь ко мне Серёжа.
Ездит он к своей брюнетке Лизке,
А ко мне не хочет, к белобрыске.
Хотя я её совсем не хуже.
У меня и талия поуже.
А охват грудей и бёдер, хочешь знать,
Девяносто, девяносто пять.
У меня до пят коса тугая.
Что же с ним катается другая?
Почему не ездит он со мною?
Как пообещал ещё весною.
Ростом так же я тебе подстать.
Мне на каблуки лишь стоит встать.
Будем мы смотреться на прогулках,
По садам, бульварам, в переулках.
Нанесла на ногти маникюр.
Разорилась и на педикюр.
Затянулась туго, туго в стринги.
Ели влезла в джинсы без ширинки.
Сделала интимную я стрижку,
Чтобы удивить тебя парнишку.
На лобке спрямила волоски.
А теперь сдыхаю от тоски.
И не помогает мне коса тугая,
Хоть совсем разденься донага я.
Видно зеркала мои наврали,
Что красивши я евойной крали.
Что ещё мне делать, я не знаю.
Очень я от этого страдаю.
И ревмя реву я по ночам.
Может обратиться мне к врачам?
У неё ж ни кожи и ни рожи.
Но зато есть золотые броши.
Руки все и шея в жемчугах.
И всегда она бывает при деньгах.
Уши позавешены серьгами,
Как легко сорит она деньгами!
Курит сигареты Marlboro,
Заголив одно своё бедро.
Плечи позакутаны мехами.
От неё несёт французскими духами.
До пупа разрез на декольте,
Обнажает всё, как в варьете.
Туфли её тоже всем на диво,
Сделаны из кожи крокодила.
И звонит у ней в руках iPhone,
Самый модный нынче телефон.
Знать евойной папа олигарх,
Доченьку купает он в деньгах.
Подарил он ей кабриолет.
У меня велосипеда даже нет.
Но, тебе готова я отдаться,
Только прежде ты должон поклясться,
Что навек забудешь к ней дорогу.
Громче повтори: - «Клянусь. Ей-богу!»
Так я говорю сама с собою.
Словно ты стоишь передо мною.
Милый мой. Хороший мой. Надёжа.
Может ты меня услышишь всё же?
Я рыдаю на матрасе лёжа.
Ты не езди больше к ней Серёжа.
Что нашёл ты в этой погремушке?
Для неё любовь с тобой игрушки.