в 1982 году я познакомился с актрисой, которая играла в театре, помещавшемся в соборном храме Саровского монастыря. Она мне много рассказывала, об этом месте. Оказывается, несмотря на то, что храм был превращен в театр, приделы – в грим-уборные, алтарная часть – в сцену, память о старце Серафиме не угасла. Его келья никогда не была ничем занята. И все знали её местонахождение. Хотя это была тайна. Тайна, которую знали все, и почитали место, где была келья – тайно, но видно это было явно. Там время от времени появлялись огарочки свечей... Цветочки, там оставлялись невидимой рукой. И цветы были всегда свежие. Не был забыт и источник Серафима. Туда ходили и жители секретного города, и даже окрестные жители, тайно пробираясь по запретной зоне. Водичка из святого источника была почти в каждом доме. И всё это несмотря на жёсткий контроль. Не могли ни уследить, ни переубедить. Знали и где находится камень, на котором преподобный Серафим молился 1000 ночей.
Моя знакомая актриса не сразу узнала обо всём этом. Но, узнав, стала одной из почитательниц батюшки Серафима. И святой Серафим помогал. Совершалось много чудес. Актриса рассказывает, что, как только настигали театр какие-то неприятности, все бежали к келье, просили Серафима, или кого-то неведомого, не обращаясь конкретно к Серафиму. Каждый поступал по вере своей. И неприятности сглаживались. Помощь ощущалась явственно.
Вот и родилось у меня в результате нашего разговора это стихотворение, о котором я и забыл. Не пригодилось стихотворение, вот и забыл. Но, видимо тот, кому оно посвящено, не забыл. Иначе откуда все, что произошло? Случайность? Нет, в таком деле случайность исключена.
Это стихотворение необычное. Его смысл был вложен помимо моей воли. Я хотел написать только об осквернении святыни, о том, что где раньше исцелялись, приобщаясь церковным таинствам, прикасаясь к мощам угодника Божия, теперь куётся оружие смерти. Мысль правильная. Это было какое-то нарочитое попрание святыни. Более изощрённое, чем использование храмов под туалеты. Но неожиданно вылилось совершенно иное. И даже противоположное. Надо было бы осыпать город атомщиков проклятиями, - на святом месте – готовят смерть для всего мира! А я восхищаюсь им. Совсем как у библейского Валаама получилось.
И только в наши дни стихотворение раскрыло свой смысл. Теперь это ядерное оружие, выкованное в Сарове, в Арзамасе-15, наша единственная защита от мировых агрессоров. Экономическая защита пала сразу, идеологическая была демонтирована под канонаду расстрела Белого Дома. А вот эта осталась, и разрушители России ничего не могли поделать с научным потенциалом. И православная церковь, вот удивительное дело, взяла разработчиков ядерного оружия под своё крыло. Защитила их от ложного общественного мнения, теперь этот город стоит на нашей защите «в полной боевой готовности». Именно сам город, а не только преподобный Серафим. Не иначе, как сам Господь зло, которое собирались учинить на этом месте безбожники, обратил в добро. Ведь не были забыты святыни Саровские. Почитание Серафима, его источника, его кельи, где являлась ему Сама Божия Матерь, не прекратилось. Учёные мужи не забыли их, и наука их не стала препятствием для веры. Просчитались безбожники.
Вот это стихотворение.
Город Саров
Есть где-то в Горьковской области
(Как много там городов),
Но один в боевой готовности -
Закрытый город Саров.
Там, в отдаленной волости,
Стоит без свечей, без огней,
Полон молитвенной доблести
1000 дней и ночей.
Ноги застыли на камне,
Взывает, окаменев:
- «Господи, не вмени греха мне, -
Осуждение, ненависть, гнев.
Господи, самый скверный,
Аз ничтожный Твой,
Лукавый, гордый, неверный, -
Каялся так святой.
- Паче от похоти идольской,
(Как жало во мне недуг.)
Освободи, смилуйся,
Упаси на духовный луг.
Господи, сильный, правый,
Это и я виноват,
Что в мире силён лукавый,
Что брата поносит брат.
Боже, во веки царствуй,
Не умножи душевных ран,
Уврачуй и холопство, и барство,
Не посрами христиан.
Пусть вразумится всякий.
И не остави того,
Кто не отрекается паки
Имени Твоего».
Под невидимым Нижним городом
Невидимый город Саров,
Новым Навуходоносором
Брошенный в львиный ров.
Напрасно они не вспомнили
То, что поют по церквам:
«Даниила зубы не тронули,
Брошенного ко львам.
Неопаленные отроки
В огненной пели пещи:
Не робкими, Боже, а кроткими
Из пламени нас взыщи».
Ещё не иссяк источник
Из которого пил Серафим,
Но святой Саровский заточник
В секретный вошел режим.
Как испить бы мне той водицы?
Для воды не бывает границ,
Она может дождем пролиться...
Излечиться бы, от водиц!
Есть где-то, в Горьковской области...
(Как много там городов.)
Но в полной боевой готовности
Единственный город Саров.
1982 г.
Редактор в издательстве меня спрашивает: "С каких пор Нижний Новгород, или в просторечии Нижний, стал невидимым?" И перечеркивает крестом.
- А в те годы, - отвечаю, - именовался он по-другому: Горьким городом. Историческое название города забылось. Теперь и это забылось.