Доигралися, довертелися,
до больших ветров тучи ярые,
Рассердилося небо хмурое
на людей пустых, что так вялые.
Ни жнивьё не жнут, ни тряпьё не шьют,
бродят кто куда только водку пьют.
Ну и быть беде. Вот она пришла!
Залила водой поля грустные,
Потопила всё и забор снесла
и пустила скот в леса смутные.
Вот, сижу теперь на коньке один,
труба дымная вся холодная,
Не топил же печь больше трёх годин,
электричество было модное.
А сейчас ничто и нигде никак,
ни дороги нет, ни пути кругом,
Вот: сижу, дрожу в мокреньких штанах,
жду чудесное в свой законный дом.
Жрать хочу, вообще, уж не знаю как,
голод страшен мне хуже холоду,
Но нейдёт ко мне, не летит никак
вертолёт-мастак с чашкой солоду.
Я и солод ем, когда хлеба нет,
за хлебами тут не набегаешь,
Сапоги сотрёшь, им уж много лет,
а такие вновь уж не сделаешь!
Вот сижу-дрожу, куковать пора...
Солнце катится аж за чёрточку,
Протерплю дня два, а потом — хана,
утону я весь, весь по мордочку.
Вон, собака там на колу сидит...
Визга ёйного я не слышу уж,
Как-то держится, животом висит,
спрыгнуть боязно, слишком много луж.
И она, поди, тоже ленная...
ведь собаки все — сроду плавают,
Но висит-сидит подавл`енная,
и утята тут уж не крякают.
Унесло утят, чёрт-те знает где,
и утиха вперёд спровадилась,
Как же быть-сидеть одному-то мне,
уж ворона ко мне повадилась?
Но вороне-то я по клюву дам,
если клюнуть меня насмелится...
Увезли вперёд всех женатых дам,
а корова без них уже телится.
Ой, да где же ты вертолёт-мастак?
Ну, не выдержу я таких сложностей.
Не могу сидеть, ведь конёк не верстак...
Это выше моих возможностей.
Антон Сибиряк
12 декабря 2015 г.