Мы дошли до самого порога.
Не поднять ударников, как встарь.
Не гремит железная дорога.
Проржавела рельсовая сталь.
Прежние суровые морозы
помягчали – и уже не те.
Между шпал корявые берёзы
поднялись на вечной мерзлоте.
Значит, даже те срока конечны.
Всем на выход – караул устал!
Только вот стахановцы не вечны,
дерево не вечно и металл.
Неужели в призрачной надежде –
той, с которой горе - не беда,
снова нам прокладывать, как прежде,
путь из ниоткуда в никуда?
Сколько нам платить по неустойке,
предоставив, словно счёт, в ответ
хронику великой этой стройки,
летопись проигранных побед.
Чтобы боль ушедших поколений
помогла нам выбрать новый путь,
надо опуститься на колени
и со стали ржавчину смахнуть.
Но она так въелась и впиталась,
что легко не справиться нам с ней,
даже у металла есть усталость –
свой предел, совсем как у людей.
Как бы нам,
поднявшись,
вновь не падать
и глядеть без страха в эту даль?
По тайге зарубкою на память
пролегла стальная магистраль.
Это наша плата и расплата.
Нет пути вперёд и нет назад.
Вдоль дороги в зэковских бушлатах
бывшие стахановцы стоят.
Словно тени, пролетая мимо,
не гремят на стыках поезда.
И стоит над ними негасимо
вечная
Полярная звезда.