в тюрьме ему явился херувин такой весёлый голый толстопятый
на миску сел сказал здоров ребята михай ответил блин я тут один
а херувин михаю подмигнул — давно вина не пил чё киснешь дядя
давай махнём портвухи на ночь глядя михай крутнулся и кадык сглотнул
не — мне нельзя я сразу тыц ножом мозги в гузно и ничего не помню
да ладно за рекой каменоломню бабманин сад смехульку с куражом
серёжки у неё как леденцы так и хотелось их лизнуть по-детски
дитя барачных хомырей донецких горбушка серого с присыпочкой сольцы
ну рви метан
михай полез в забой — нет стылой мглой штрек памяти окутан
и вдруг в одну инфарктную минуту всё обновилось в клетке стволовой
увидел — валечка соседская бежит с корзиной яблок сколько ей пятнадцать
щенок пред нею хопа кувыркаться в пыли юзжит от радости визжит
а у девчули ножки-бутыльки загар июльский так медово гладок
меж грудок найсолодшая из складок хоть все такие складочки сладки
а вдоль штахет дурмана бубенцы и поздних мальв бесстыжие тычины
и шалый смех девичий без причины и да — в ушах серёжки-леденцы
михай тогда был крут башка ежом весь романтичный после крестной ходки
но сбит как хлопчик первой стопкой водки поплыл поплыл вираж за виражом
так перемкнуло словно смерти нет такие страсти — что ни день в сторонке
курил петух — моржовые коронки лосины бабские и бархатный берет
завидовал и щурился — uncouth — хотя куда там древним роме с юлей
и ныл шибая запахом цыбули the course of true love never did run smooth
ещё love looks not with но нет куда веронской лаве супротив славянской
донецкой юзовской чермной дикополянской которой здесь насыщена руда
в таком прикиде долго ль до беды больного подловили дядю вилю
сломали ногу рёбра раздавили и вырвали из уха шмат голды
от с...ка-память вдруг пахнуло псиной знать врут что жизнь не повернуть назад
михай увидел вновь старинный сад где ветки опускались им на спины
коленей яблоки округлое плечо и небо в падких до безумцев звёздах
горячий рот хватал сентябрьский воздух она умела целоваться ну и чо
на пятые путя подай одру орал диспетчер с близкого вокзала
а змейка-молния на джинсиках кусала нетерпеливых пальцев кожуру
что дальше он без мата ведь не мог всё описать без грязных слов поганых
как их валило наземь словно пьяных и пробивал сквозь пах высокий ток
он яблок валиных антоновку ловил листва волос лилась щекотным ливнем
и был михай тогда щенком счастливым тем что пред ней раскрыв живот юлил
жар тел вокруг воспламенял траву пожухшую всё полыхало алым —
и оттого не в срок заря вставала как будто ночь разорвалась по шву
на майских в загс повязан так сказать хотел на шахту хоть считал позором
но сердце вора остаётся вором пусть даже тот поклялся завязать
ну сняли хату на артёма быт новьё неделю свадьба жри да пей гуляла
тогда ещё страна не отдупляла что ждёт в ближайшем будущем её
валюшка ладом гнёздышко вила ковры купила с люрексом фиранки
и вся как камушек в антверпенской огранке сверкала радостью пока не родила
малец-то сразу было видно не жилец врачи сердились и кривили лица
она рыдала бегала топиться да запила и смолкла наконец
но эта немота скорбящий сбой ещё несносней показались для михая
он бил жену и мука затихая давала сил её терпеть рядом с собой
тут девяностые пошла переть братва вору без крыши в беспределе делать неча
спытают чей ты да поучат покалечат он стал бойцом у кушнира сперва
вдруг перекинулся как в мареве дурном рэкетовал у папы доброслава
а валя всё уж — беспонтовая шалава с тех пор как он свалил за паханом
в луганский край бандитский чумовой полез под самые да под шальные пули
как будто мозг в цемент ему макнули совсем дурак с бажбанной головой
забыл и мать и пьяницу-отца тот третий год в паралике валялся
остервенел над теми изгалялся кто беззащитен был как сельская овца
стал душегубом — так тому и быть достичь во зле до адской тьмы в финале
статьи всё тяжкие от девять три и дале когда раз плюнуть и дитя убить
ведь хочь не хочь а руки замарай ножом кастетом битой автоматом
и после бойни в билоскэлюватом михай подался в западенский край
там балоганы чёрный беспредел свои дела в бандеровской макитре
зато всегда при сале и поллитре здоров как бык вот только поседел
особо он возненавидел баб и всякой — проститутке иль монашке
в разборках мокрых не давал поблажки а то ж братва подумает что слаб
он сам-то лютой смерти заслужил давно ещё когда сгубил валюшу
тогда он предал продал чёрту душу и дальше жил да разве ж это жил
а слухи долетали что война пришла на родину михай бы мог вернуться
и искупить или уже б загнуться ведь вся нутряга мерзкой тьмой полна
но гурт на польшу понесло бардзо порвали шкуры звыролям ляхивським
всё ближе ад и вот он здесь в чорткивським блок для пожизненных подземное сизо
с ума сошёл — глядите кто прилез румяный чисто начтюрьмы на паску
счас вырвет жабры как рыбак подъязку ну заслужил потерпишь пээлэс
та на катуй
а смрад вокруг густей забило кровоход обратной тягой
и он заплакал тёмно-красной влагой что прожигала щёки до костей
тут херувин вдруг прыг майнул назад мазнул по стенке тельцем неодетым
и видит узник что преграды нету и можно выйти прямо в старый сад
где яблоки по осени гуп гуп стучатся лбами в свежий холм могильный
где в изголовье крестик бесфамильный хлеб и гранёный с отпечатком губ
а это что в траве спаси Господь серёжка с камушком блестящим как конфета
знак вечной жизни указатель света — там валечки измученная плоть
он тихо лёг на землю вниз лицом как клал других под пистолетным дулом
и под лопатку яблоко толкнуло так больно будто стрельнуло свинцом
михаево распалось естество и вверх ушло как из руки разжатой
ну с праздником сказал вослед крылатый теперь ты не забудешь ничего
Хомыри (сленг донецк.) — задворки, окраины
Штахеты — доски забора
Uncouth (анл.) — грубый, неотёсанный, дикарь
the course of true love never did run smooth (англ.) — путь истинной любви никогда не был гладким. Шекспир «Ромео и Джульетта»
love looks not with — любовь смотрит не глазами, [а умом]. Шекспир «Сон в летнюю ночь»
Чермной — багровый, тёмно-красный, кровавый
Голда (блатной жарг.) — золото, Шекспир носил в ухе золотую серьгу
Одра, одр — электропоезд серии Ор, ходивший в Донбассе
Фиранки — занавески
Спытают — допросят, спросят по понятиям
Улица Артёма — одна из центровых улиц Донецка
Огранка розой (ювелир. термин) — фасетная огранка без площадки и нижней части. Вариации огранки розой используются с XVI века и, в зависимости от числа и формы фасет (фр. facette — грань), делятся на «голландскую», «антверпенскую», «полуголландскую»
Кушнир — Евгений Кушнир, один из главарей донецко-луганской группировки девяностых
Рэкетовать — заниматься рэкетом
Паралик — паралич
Доброслав — ВалерийДоброславский, один из криминальных авторитетов Луганска, расстрелян бандитами в 1987 г., предположительно по заказу Кушнира
В начале 80-х имел силу УК УССР от 27.10.1961, в котором 93 статья — «Умышленное убийство одного или нескольких лиц», а дале — «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах»
Белоскелеватое (укр. Білоскелювате) — село в Краснодонском районе Луганской области, в транскрипции звучит именно так, как я написала
Балоганы — самонаименование одной из ОПГ Западной Украины, см. http://cripo.com.ua/persons/?p=67640/
Бажбанный (уголовн. сленг)— дурной
Звыроли (польск.) — звери, зверские бандиты
Чорткивский следственный изолятор (в г. Чорткив) — СИ в Тернопольской обл., ул. Леси Украинки, 3, имеет блок для пожизненно осуждённых или плс — пожизненно лишённых свободы
Катовать (старинное русск.) — пытать