Однажды я познакомился с человеком.
У него были обычные черты лица, были развевающиеся волосы. Он не слишком понравился, но мы разговорились. Говорили о стихах, надеждах, увлечениях, профессиях… Постепенно, пока говорили, в нас заползла змея взаимной приязни. Мы подшучивали, мы радовались друг другу, как чему-то новому. Радовались тому, что было с кем, что можно подружиться мыслями. Как разделив одну ноту, поймав дыхание, мы отчётливо понимали друг друга. Мы, друг другом довольные, разошлись, предполагая разговаривать дальше…
Это был день. Первый день, какой я не заподозрил.
Помню странное чувство, будто старая кожа слезала, появлялась другая, неокрепшая.
Помню, странно и дико, что кто-то со стороны, кто-то, о ком не чуял в помине, вдруг как выходит из тени, входит в дела твои, знает твои обстоятельства…
В день второй человек пришёл ко мне.
Мы словно обрадовались. Обрадовался я. Накануне я поймал себя, что думаю о нём. Накануне даже беспокоился, думает ли он обо мне. Мы говорили опять. Говорили о разочарованиях… О том, как не понимают, как скучно и безвылазно, как роднеет давящий город. Как чужие и близкие, знаемые много лет, скребутся на сердце, как ползём и сочувствуем друг другу… Как живём в разных городах, как далеко меж собою, что не добраться… Обсудили многое или всё – от номеров телефонов до смысла умирания. Не нашли ключа, но всё же верили: надо говорить друг с другом. И говорили долго, будто в разговоре хотели попробовать и узнать… Говорили, когда уже вышло время, и было пора… Говорили, и, словно случайно вспомнив о времени, расстались…
Дал ли человек знаки души, раскрыл ли поздние тайны – но я чувствовал на расстоянии.
Словно часть его перешла ко мне, сидела внутри, смотрела молчком и с изумлением.
И я догадывался: что-то происходит в человеке.
В третий день мы вышли навстречу друг другу.
Поначалу хорошие, разговаривали, как всегда. Но лишь заспорили – так потеряли лица. Человек обрушил на меня несогласие: будто защищаясь, пытался утопить в словах… Удивлённый или разочарованный, я спорил, пытаясь доказать, но терялся больше. Не знал, как возразить, не имел времени, чтоб подумать… Я понял, какие мы разные, что чужие, что далёкие, каждый – слишком другой… Так и не согласившись, но помня о вежливости, мы разошлись. Наверное, оба чувствовали, что не будем больше говорить ни о чём. Что уж столько времени, что хватит, что бессмысленно… Раздражённый, я дал слово не вспоминать.
Но время спустя внутри от человека оказался сильный след. Я так привык к вниманию, к энергии убеждения, к манере его голоса, что хотелось обратно… Что сбило и потянуло…
Словно дошло, что он часть меня. Что он женщина.
Что, может быть, даже лучше, чем все прочие. Что красив.
И я пошёл к нему снова, пошёл к нему сам.
И едва пришёл – он ждал меня, мучаясь от того же.
Думал ли я, что странный был он, но странный был и я.
Двое сумасшедших, попавших в одно ощущение на глупой воде, где нас подхватило…
Я век не пробовал имя любви, но сказал бы «прости» ради человека.
Человека с обычными чертами лица.
Человека, выросшего во мне за три дня.
Человека, говорившего со мною.
И тогда я понял, что уже не могу без него…