Маленький кустик ёжился в преддверии нового дня. Ему было стыдно и неудобно. Стыдно за самого себя, а неудобно, потому что только он один и выглядел тем чужим чудовищем, которым окрестили его братья и сёстры. И ведь он был не виноват в том, что неизвестная болезнь ещё в расцвете его происхождения была наслана в наказание, и теперь уничтожала сухое немощное тельце. Все остальные веселились и радовались жизни. Они были цветущи, полны сил и наряжались в прекрасные зелёные листья, а когда цвели, то невозможно было передать тех эмоций от красоты и абстракций.
Сухонький также радовался за своих братьев и сестёр. Он был очень добр к окружающим, несмотря на то, что погибает. Те, казалось, совсем не замечают его, и играли между собой, кидая в сухонького шишки, листья и опадавшие цветы. Но он смиренно молчал и радовался за них. Пусть они увидят счастливый мир и проживут долгую и прекрасную жизнь. И только милая ивушка, благодаря которой он до сих пор просыпался и надеялся увидеть солнце, всегда находилась рядом и берегла зачахлый кустик. Она рассказывала ему сказки утром, омывая со своих веток каплями свежей росы и на ночь продолжала общаться с сухим оборванцем, уводя его мысли прочь от ужасной действительности.
Ивушка любила его – этого не мог понять никто. Она была ему и матерью, и отцом, и самым родным деревцем на этой полянке, где, казалось, не должно быть вовсе никаких распрей и войн. Но, как всегда бывает – стоит одному не вписаться в великолепный мир, и уже станешь изгоем. Но ивушка берегла его и не давала в обиду. Она ласкала тонкие изувеченные высохшие плети и всегда, всегда рассказывала сказки – то про гадкого утёнка, то про уродливую, но добрую маленькую девочку, которую полюбил прекрасный принц. И сухонькому становилось легче от её доброты и заботы о нём. Он радовался каждому утру, просыпаясь и сразу смотря на ивушку, как та ещё мирно посапывала в полуметре от него. И ждал, когда она проснётся.
Эта зима была последней для него. Он знал, что весной все братья и сёстры начнут цвести и пахнуть таким очарованием и благолепием, от которого сводит с ума. Но он также понимал, что уже не дотянет до этой чудной поры, спасибо ивушке, что продлила его терзания почти на два года, спасибо ей, что она есть, и он никогда не забудет её, даже когда погибнет совсем.
Весна пришла раньше, вопреки всем закономерностям, и сразу солнце стало насыщенным и ярким. Ручьи зажурчали под сопками, и растения начали набираться сил так быстро, как никогда до этого. Всё оживало. Сухонький последний раз глянул на ивушку, на небо и солнце и опустил обрубки скорёженных веточек. Он закрыл глаза и уснул, навсегда...
Проснулся от того, что на него села птичка. Кустик приоткрыл один глазик и ощущения показались ему какими-то неестественными. Ну почему же я ещё не умер – подумал сухонький и открыл второй глаз. На его красивой ветке с распустившимися цветами сидела иволга. Она благодарно клевала его, как бы говоря – просыпайся, принц, тепло пришло. Он уловил какую-то тишину и понял, что братья и сёстры не веселятся сегодня, как обычно, а все уставились на него. Вот так утро. Кустик огляделся. Он стоял высоко и ровно, и зелёные листья с величественными бутонами усеивали стройное тело. Он был полон сил и энергии и выглядел самым красивым и изящным в этом лесном массиве. Все с завистью склонились перед ним.
А где же милая ивушка? – он искал взглядом то место, где была его любимая няня. Но там вместо родной ивушки торчал серый ствол совершенно иссохшей веточки. Не может быть – сердце подсказывало ему, что такого не должно случиться, но сознание уже приходило к пониманию того, что это именно то, о чём он боится подумать... А высохшая веточка, которая появилась на кочке его милой ивушки, чему-то улыбалась, и по ней катились янтарные капли свежей утренней смолы...