Проснётся спящая деревня,
и чередой своей пойдёт
безостановочный, как время,
крестьянских дел круговорот.
Я носом шмыгаю простудно –
промёрз в ботиночках насквозь.
Мне пофартит –
невесть откуда
вдруг санный выкатит обоз.
Взгляну с надеждой,
правда, шаткой, -
но, приподнявшись на возу,
какой-то дед махнёт мне шапкой:
«Садись, касатик, подвезу!»
К нему подсяду я степенно
и позабуду обо всём
в санях, шуршащих мёрзлым сеном,
в тулупе, пахнущем овсом.
Помчу,
как на коне крылатом,
по той земле, где жил и рос
родным,
а не приёмным братом
её осинок и берёз.
Пусть от метели до метели
здесь перерывы коротки,
но на рябинах свиристели
с утра топорщат хохолки.
И солнышко над головою,
едва проклюнувшись светло,
дарует вовсе не скупое,
а экономное тепло.
Поэтому таким знакомым
из-под копыт летящий лёд
бубенчиковым чистым звоном
через столетия пройдёт.
И снова станет прост и прочен
священный круг имён и дат,
ведь клочья сена у обочин,
как шесть веков тому назад...
1985