Возвращение в царство Плутона. глава 7 вести СПб (Андрей Рябоконь) / Стихи.ру

         Глава 7.    Вести из Петербурга

…Поэтому и старшие и учитель – все, каждый как мог – старались воспитать в детях
ощущение принадлежности к Земле, мысль о том, что рано или поздно отторженность прервётся…

            Кир Булычёв, роман «Посёлок»

В течение ближайших дней «Ариадна» следовала курсом на юго-восток у берегов Южной
Америки, через пару недель обогнула гигантский бразильский выступ и повернула.
Теперь путешественники двигались на её борту в сторону Рио-де-Жанейро, то есть на юго-запад.

      Бразилия особого впечатления не произвела – за исключением, разумеется, величественного стокилометрового устья Амазонки, которое запросто мог «дать фору» какому-нибудь морскому заливу.

      К сожалению, путешествие затягивалось. Давно уже наступил февраль, в это время экспедиция должна была находиться близ Антарктиды. Увы, но погода не всегда благоприятствовала. Задерживали, относили в сторону штормы. Но сильнее всего задержал, конечно, тихоокеанский штиль. Тогда, в добавок ко всему, приходилось экономить уголь. Да в такую тропическую жару и неудобно заставлять кочегаров-матросов лезть в ад машинного отделения. В те дни «Ариадна» давала всего по нескольку морских миль в сутки.
      Была ещё одна важная причина, по которой участники экспедиции начинали тяготиться долгим плаванием через два самых больших океана планеты. В Монтевидео их ждали письма из России!
      Родина посылала им приветы в далёкую столицу Уругвая – именно туда, как договорился Труханов, должны были слать корреспонденцию, главным образом от родных и друзей, оставшихся дома.
      Письма должны были приходить на адрес уругвайского коллеги – старого знакомого Николая Иннокентьевича, геолога и профессора Карлоса Кастаньеды.
      И вот на горизонте возникла широкая панорама строений Монтевидео, столицы, расположенной на берегу эстуария Ла-Платы.
- Друзья! – обратился к путешественникам, собравшимся на палубе «Ариадны», Николай Иннокентьевич. – Впереди – один из крупнейших городов Южной Америки, где всех нас, надеюсь, ждут письма с далёкой родины! А пока, чтобы скоротать время, я расскажу вам немного о Монтевидео:
город был основан в 1726 году испанскими завоевателями. В результате масштабной войны за независимость испанских колоний в Америке, через сто лет (война шла с 1810-го по 1826 год) был освобождён от господства Испании. В 1828 году Монтевидео стал столицей Уругвая. Старый город, в котором живёт мой коллега Карлос и куда мы направимся сразу, лишь сойдя на берег, выстроен в стиле так называемой «колониальной» испано-американской архитектуры. И скоро все мы сможем по достоинству оценить и этот архитектурный стиль, и гостеприимство хозяина…

      Карлос оказался коренастым и очень подвижным весельчаком и холостяком, вовсе не похожим на геолога – тем более на учёного с мировым именем. Угостив прибывших матэ – местным чаем – хозяин, понимая, как путешественники истосковались по родине, тут же вручил им пачку писем, перевязанную атласной зелёной лентой. Некоторое веселье, вызванное названием чая, быстро стихло. Дело в том, что Боровой вспомнил: Матэ – фамилия известного русского гравёра, крупного мастера офорта. Василий Васильевич Матэ создал целую серию замечательных портретов деятелей русской культуры, а также удивительно точные репродукции живописных полотен русских художников.
      Гости, понятное дело, тут же разобрали корреспонденцию и погрузились в чтение. На какое-то время в зале – самой большой комнате особняка, выполнявшей функцию гостиной – воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим шелестом переворачиваемых листов.
      В письмах были не только рассказы родственников о домашних делах и общих знакомых. В сообщениях с далёкой родины звучали тревожные нотки, отголоски страшной войны – которая уже практически обескровила Россию, но продолжала пожирать её последние силы, неисчислимые человеческие жизни, а надежды становились всё призрачнее…
      Среди писем, пришедших руководителю экспедиции, находилось одно, очень подробное, от его старого друга, математика и адмирала Алексея Николаевича Крылова. И новости, изложенные на тетрадных страницах – лаконично, сжато и в то же время достаточно образно – требовали ознакомления с ними участников экспедиции.
      Это касалось всех!
      Поэтому Николай Иннокентьевич, откашлявшись и заметно помрачнев, начал громко читать отрывок из письма Крылова, и товарищи, оставив на время свои письма, обратились, как говорится, в слух:
«…В связи с войной возник ряд вопросов по эмеритальной кассе. Образовали соответствующую комиссию. Колонга в живых уже нет, расчётную часть поручили мне и В.М. Сухомелю. Председателем комиссии – Н.М. Яковлев, адмирал… Вы, Николай Иннокентьевич, его знаете. Заведующим кассой – тайный советник И.А. Турцевич.
Балтийский флот перебазировался на Ревель, и, чтобы узнать мнение командного состава флота, поехали мы втроём – Яковлев, Турцевич и я – в Ревель, где должно было состояться многолюдное заседение. Турцевич женат на родной сестре Коковцева, министра финансов и премьера.
Зашёл разговор о Григории Распутине, или в просторечии «Гришке», про которого говорили, что он умел «заговаривать» кровь у страдавшего кровотечением наследника и поэтому пользовался неограниченным влиянием при царском дворе.
Яковлев рассказал:
– Есть у меня приятель, член Государственного совета, прослуживший более 50-и лет по Министерству внутренних дел, который говорил мне: «Приезжает ко мне один из полицмейстеров (у петербургского градоначальника сейчас три помощника в чине генерал-майора, полицмейстеры):
– Позвольте попросить совета от опытности вашего высокопревосходительства. Переехал в моё полицмейстерство, наняв квартиру на Гороховой, Григорий Ефимович – как вы полагаете, надо мне к нему явиться в мундире или в вицмундире?
– Да зачем вам вообще к нему являться-то?!
– Помилуйте, если б вы видели, какие кареты подъезжают, какие из них особы выходят, в каких орденах и лентах… Нет, уж лучше в мундире явлюсь».
Турцевич тогда рассказал со слов Коковцева:
«...Ко мне навязывался Гришка и всё хотел о чём-то переговорить, я отнекивался.
Делаю доклад царю – а он и говорит:
– Владимир Николаевич, с вами хотел бы переговорить Григорий Ефимович, назначьте ему время.
Высочайшее повеление, ничего не поделать, надо исполнять!.. Назначил день и час приёма и нарочно пригласил сенатора Мамонтова. Приехал Гришка, поздоровался, уселся в кресло, начал бессодержательный разговор о здоровье, о погоде и пр., а затем говорит:
– Я, Владимир Николаевич, хотел с тобою (Гришка всем «тыкал») по душам переговорить, а ты сенатора пригласил. Ну, бог с тобой, прощевай.
На следующем докладе спрашивает меня царь:
– Что, у вас Григорий Ефимович был?
– Был.
– Какое произвёл на вас впечатление?
– Варнак (сибирское слово, означающее – каторжник).
– У вас свои знакомые, а у меня свои. Продолжайте доклад.
Этот доклад был последним. Через неделю я (Коковцев) получил отставку».
…Казалось бы, дальше этого идти трудно – но оказалось, возможно:
Только что стала известна переписка между царицей, бывшей в Царском Селе, и царём в Ставке. И военная разведка раздобыла дневник французского посла Палеолога.
Эти две «вещи» надо читать параллельно, с разницей примерно в 4 – 5 дней между временем письма и дневника. Видно, что письма царицы к царю перлюстрировались, а их содержание становилось известным слишком уж многим заграничным «наушникам».
Например, царица пишет: «Генерал-губернатор такой-то (следует фамилия), по словам нашего друга, не на месте, его следует сменить».
У Палеолога дней через пять записано: «По городским слухам, положение генерал-губернатора такого-то пошатнулось и говорят о его предстоящей смене».
Ещё через несколько дней: «Слухи оправдались, такой-то сменён и вместо него назначен Z».
Но это ещё не столь важно, но вот дальше чего идти было некуда:
Царица пишет: «Наш друг советует послать 9-ю армию на Ригу, не слушай Алексеева (начальник штаба верховного главнокомандующего при Николае II), ведь ты главнокомандующий…».
…и в угоду словам «нашего друга» 9-я армия посылается на Ригу и терпит жестокое поражение!..
Недаром была общая радость в Петербурге, когда стало известно, что Гришка убит Пуришкевичем и великим князем Дмитрием Павловичем*.
Конечно, и армия понимала, кто ею командует. Февральская революция была подготовлена.
Когда же Керенский был назначен «главковерхом», то, узнав об этом, Гинденбург** первый раз в жизни рассмеялся…»
      Николай Иннокентьевич отложил письмо, снял очки и стал их протирать платком.
- Революция в России?! – оживились путешественники.

-------------------------
сноска внизу страницы:
* в форме письма здесь приводятся отрывки из книги А. Крылова «Мои воспоминания».

** Пауль Гинденбург (1847-1934). С начала 1-й мировой войны командовал 8-й армией (германской), с ноября 1914 – германским Восточным фронтом. В 1916-м Гинденбург фактически становится главнокомандующим вооружённых сил Германии.
Гинденбург – один из организаторов интервенции против Советской России. Подавлял ноябрьскую революцию 1918 года в Германии.
В 1925-м (и вторично в 1932-м) избран президентом. Поддерживал военно-монархические и фашистские организации. 30 января 1933 года поручил Гитлеру сформировать правительство, передав тем самым власть в руки фашистов. По сути, являлся врагом не только рабочего движения в Германии, но и врагом всего Славянского мира.

--------------------------

- Да, друзья, - и он после небольшой паузы продолжил чтение:

«…К утру 28 февраля Петроград полностью перешёл в руки восставших. За день до этого большевики распространили в листовках Манифест к рабочим и солдатам с призывом выбирать представителей во Временное правительство, перед которым ставились задачи – установить республиканский строй взамен монархии, конфисковать земли помещиков и ввести восьмичасовой рабочий день (так как люди работали до сих пор по 10, а то и по 12 часов в сутки). Но самое главное – прекращение империалистической войны! А превратить войну – первым делом обратившись к народам всех воюющих стран.
Одновременно прошли выборы в Советы. Вечером 27 февраля состоялось первое заседание Петроградского Совета рабочих депутатов. Председателем выбрали Чхеидзе – лидера меньшевистской фракции Гос.думы… В Совете большинство составляют, как ни странно, эсеры и меньшевики…»
- Да что же это! – воскликнула Ирина. – Такие события разворачиваются, в разгаре буржуазно-демократическая революция, в России весна – а мы застряли в «этих Америках», как в болоте?!
- Монархия свергнута, – поддержал её Макшеев, – надвигаются грандиозные события, которые всколыхнут весь мир… а мы сидим тут, и…

- Друзья мои! – прервал его Николай Иннокентьевич. – Я всех вас хорошо понимаю, и сам рвусь всем сердцем в Россию. Но здесь у нас – особая, своя миссия. И мы должны её выполнить. Ведь не для того мы прошли полмира, проплыли через два океана, чтобы останавливаться на полпути.

Утром подняли якорь и «Ариадна» устремилась на юг, вдоль берегов Аргентины.

Цель путешествия казалась совсем близко.

...продолжение следует...