Возвращение в царство Плутона. Глава 5. Эво, Револ

    
 
 
 
 
       Глава 5        Эволюция     и     Революция       


   
            Нам грозит забывание.
Уже сейчас носителей хотя бы крох человеческой мудрости, знаний становится всё меньше.   
Одни гибнут, умирают, иные слишком поглощены борьбой за выживание…   
      
                Кир Булычёв,  роман «Посёлок»      


         
   
  – Шайку ваших провокаторов…      
  – У меня нет провокаторов, – быстро сказал Гарин.
  – Врёте…       
  – Ладно… вру. Что с ними? Утопить?      
  – Сегодня же…            
 
             А. Толстой «Гиперболоид инженера Гарина»      

 
 …Штаты получили удар, отдавшийся по всей земле. Правительство Германии, Франции, Англии, Италии неожиданно с нездоровой нервностью воспрянули духом: показалось – а вдруг… не нужно будет платить процентов распухшей от золота Америке? «Колосс оказался на глиняных ногах, – писали в газетах, – не так-то просто завоёвывать мир…»       
    Вашингтонское правительство гремело словами, но по существу показывало ужасную растерянность.       
 
             А. Толстой «Гиперболоид инженера Гарина»      
 
 
 
 

 
 
            Глава 5.       Эволюция  и  революция 

   
 
 Жарким  солнечным  утром  1 января  1917 года  путешественники
на борту «Ариадны» вновь пересекли экватор, вернувшись в северное полушарие. 
 
        Впервые они отмечали Новый год в тропиках.
  С одной стороны, конечно же, недоставало украшенной гирляндами ёлки.
Но, с другой стороны, галапагосские впечатления затмевали собою всё остальное. Удивительно ли, что участники экспедиции продолжали обсуждать увиденное на экваториальном архипелаге и выдвигать разнообразные гипотезы, одна смелее другой? Причём в последнем преуспел, разумеется, главный специалист полярной экспедиции по фауне – Семён Семёнович Папочкин. 
    - Вы обратили внимание на вьюрков? – спросил он Макшеева, который глядел, не отрываясь, на отступавшие к горизонту берега самых северных островов архипелага – Пинты и Марчены. 
    - Конечно, - кивнул горный инженер и охотник, отличавшийся хорошей наблюдательностью. – Клювы у них потрясающие. Совершенно разные у птиц на разных островах.
    - Одно из доказательств эволюционной теории, – удовлетворённо констатировал зоолог. – Вьюрки, обладая относительно слабыми крыльями, когда-то – возможно, миллионы лет назад – утратили способность к более-менее длительным перелётам, и теперь их популяции на каждом острове являются достаточно изолированными. В результате вьюрки эволюционировали настолько, что превратились в совершенно самостоятельные виды.
    - Мне кажется, – заметил Макшеев, – что имеется ещё один фактор – конкуренция на каждом острове. Пищевые разногласия птиц. Похоже, в давние времена вьюрки начали специализироваться на разных продуктах – одни клевали зёрнышки, семена трав, иные переключились на мелких насекомых, что прячутся глубоко в скальных трещинах или под корой кустарников. И это повлияло в свою очередь на изменения формы клюва. У первых, «зерновых» вьюрков, они короткие, воробьиные, у вторых же, насекомоядных, клювы похожи на клювы дятлов или пищух. 
    - В который раз поражаюсь вашей наблюдательности! - воскликнул Папочкин. – Дарвин ведь и об этом написал в своей книге! Вы, наверное, читали его труды? 
    - Увы, – Макшеев улыбнулся, – не довелось. У меня ведь специализация горная, читал в основном о минералах, рудах, металлах...
        Семён Семёнович кивнул и замолчал. Но в разговор включился руководитель экспедиции – Николай Иннокентьевич поднялся на палубу и сразу понял, о чём идёт речь.      
    - Дарвин побывал в этих краях не так уж и давно, – сказал он, – меньше ста лет назад. По окончании Кембриджа он, как хорошо зарекомендовавший себя натуралист, совершил кругосветное путешествие на корабле «Бигль». Его странствия длились около пяти лет – с 1831 по 1936 год.  Плодотворнейший рейд через моря и океаны!  Огромное количество ценнейших наблюдений по зоологии, палеонтологии, ботанике и геологии. Со временем его труды вылились в стройное эволюционное учение, совершившее воистину революцию в науке!  Ведь подавляющее большинство догматиков и фанатиков, религиозно настроенных учёных, слишком примитивно и слишком буквально трактовали образный язык Библии, отказывая Природе в способности развиваться.
    - Да, – подтвердил Папочкин, – по завершении пятилетней экспедиции Дарвин опубликовал «Дневник изысканий», где впервые упоминаются особенности галапагосских вьюрков и ящериц, многих других животных...
    - Затем он опубликовал три крупные работы по геологии, которые не утратили своего значения и поныне, – сообщил Каштанов, который только что вышел из каюты к друзьям.
    - А чего стОит одна лишь его теория о происхождении коралловых рифов! – заметил Николай Иннокентьевич. – Без сомнения, величайший учёный, что бы там ни плели бездарные завистники, серые кардиналы и бесчисленные критики.
    - Здоровая критика всегда полезна, – уточнил Семён Семёнович, – но когда она «зашкаливает», когда оппонента начинают обвинять во всех смертных грехах (подчас взаимоисключающих), лишь бы обвинить, это… никуда не годится. 
    - Особым нападкам подвергся основной труд учёного – «Происхождение видов путём естественного отбора», – продолжал зоолог, – и, как ни странно, подвергается до сих пор. Хотя, на мой взгляд, эволюция природы не исключает и революционных процессов. 
    - Особенно в части геологии, – заметил Каштанов. – Землетрясения, извержения вулканов, прочие катастрофы и катаклизмы – чем не пример того, что эволюция и революция в Природе идут рука об руку? Что уж говорить о катастрофах вселенского масштаба – взрывах звёзд или падении гигантских метеоритов! 
        Боровой тут же подхватил тему: 
    - Падение гигантского метеорита на поверхность Земли в далёком прошлом как раз и могло привести к такой катастрофе-революции. Например, к вымиранию большинства древних рептилий – динозавров и птерозавров. Не все обитатели планеты времён Юрского периода смогли приспособиться к резко изменившимся условиям жизни.
    - Дарвина упрекали в поспешности, незавершённости эволюционной теории, - меж тем продолжал Семён Семёнович, – но, к слову, кто из великих теоретиков может похвастаться абсолютно завершённой, идеальной теорией? Везде есть свои недостатки, свои «белые пятна». Зато нет пределов человеческому знанию! И это замечательно, так как есть, куда расти, к чему стремиться… И потом – уж в чём в чём, а в поспешности Дарвина упрекнуть никак нельзя. Во-первых, он опирался в построении эволюционной теории не только на свои наблюдения, но и на работы предшественников – скажем, ещё дед Чарльза Дарвина развивал учение об эволюции организмов в сочинении «Зоономия, или Законы органической жизни», написав его, разумеется, задолго до писаний внука – «на излёте» восемнадцатого века. Во-вторых, Чарльз опубликовал «Происхождение видов…» более чем через двадцать лет после путешествия на корабле «Бигль». А все эти годы усердно трудился над серьёзной теорией. Труд его вышел в свет лишь в 1859 году! В нём Дарвин убедительно показал, что виды животных и растений вовсе не постоянны, а, напротив, изменчивы… что ныне существующие виды произошли естественным путём от иных, существовавших ранее, сохраняя при этом удачные «изобретения» и «приобретения», приспособления. Что целесообразность, наблюдаемая нами в природе, создавалась – и продолжает создаваться! – именно путём отбора, естественного и подчас искусственного. Путём отбора и сохранения полезных для организма изменений. Вредные же изменения, например, мешающие особям вырасти до репродуктивного возраста, исчезают простым путём:  животное (или растение) умирает, не успев оставить потомство с этими самыми вредными признаками. 
    В 1868 году Чарльз Дарвин опубликовал свой второй капитальный труд – «Прирученные животные и возделанные растения», в котором логически дополнил теорию. Сюда вошла вся масса фактических доказательств, почерпнутых из многовековой практики человечества и не поместившихся в «Происхождении видов».  Всем нам хорошо известно, что множество культурных растений, имея диких сородичей, в природе не существуют – а значит, «изобретены», выведены человеком на протяжении многих поколений. Да взять хотя бы маис – кукурузу, которая появилась в Южной Америке, возле которой мы сейчас имеем счастье находиться! 
    - Каких-нибудь восемьсот морских миль, – хмыкнул капитан, проходя мимо друзей на корму и окутав их табачным дымом из своей трубки. 
    - Третий большой труд, – проигнорировав реплику, продолжал Папочкин, – по теории эволюции под названием «Происхождение человека и половой отбор» Дарвин опубликовал ровно сорок семь лет назад, в 1871-м. Там он рассмотрел многочисленные доказательства животного происхождения человека, в частности, от общих с обезьянами предков.       
    - От обезьян? – Боровой усмехнулся. 
    - Зря иронизируете, Иван Андреевич, – с укоризной взглянул на метеоролога Папочкин. – Разумеется, не от современных обезьян. А от общих с ними обезьяноподобных предков. Не исключено, кстати, что эти самые предки были куда умнее всяких мартышек и даже человекообразных обезьян вроде шимпанзе и горилл, которые ведут от них свои линии. Знаете, регресс в природе тоже случается, и не редко! «Не прогрессом единым», короче говоря, живёт Природа…       
         
    - Да, живая природа бесконечно удивительна, изменчива, как вода в ручье, – задумчиво произнёс Николай Иннокентьевич. – Всё течёт, всё изменяется, перетекая из одной формы в другую… И границы внутри этого бесконечного Течения Жизни зыбки, таинственны и непостоянны…
    - В процессе длительной эволюции, – увлечённо рассказывал зоолог, – исчезают, гибнут старые виды – сменяясь новыми, более приспособленными; некоторые вымирают бесследно. Одни биологические виды изменяются быстрее, очень быстро – это, как правило, всякие мелкие животные и растения, в том числе насекомые и травы-однолетники, срок жизни которых краток – несколько лет или даже месяцев.  Подтверждение – огромное число видов и особей растений-однолетников, насекомых, прочей подобной мелочи. Пожалуй, их куда больше, чем всех остальных биологических видов на планете, вместе взятых. Короче, все современные виды живых существ произошли от иных видов, когда-то живших на Земле. 
    Но ведь Дарвин вовсе не ограничивался приведением доказательств. Его величие как гениального учёного и мыслителя в том, что он вскрыл ПРИЧИНЫ эволюции, установил закономерности. По Дарвину, эволюция протекает на основе трёх факторов, связанных друг с другом – изменчивости, наследственности и естественного отбора.       
    Изменчивость как бы даёт материал для образования новых особенностей в функциях и строении организма. Её причинами он считал воздействие постоянно меняющихся условий жизни и скрещивание.
    Естественный отбор логично вытекает из борьбы за существование – выживают и, главное, производят потомство лишь те, которые обладают хотя бы мало-мальски заметными, но существенными преимуществами перед иными особями. В общем, обладают более совершенной приспособленностью к условиям жизни.  Взять, к примеру, силу мышц ног и скорость – просто скорость и скорость реакции:  хищник, преследуя оленей, схватит самого последнего в стаде, пусть даже тот и отстанет всего на шаг, на расстояние прыжка… 
    Третий фактор – наследственность. Она закрепляет и накапливает приобретённые особенности. Накопление отдельных полезных изменений до определённого момента протекает в пределах старого вида, в его популяциях:  постепенно образуются чуть различающиеся подвиды, разновидности, формы… Но наступает «момент истины», некий «час икс» – и масса накопленного приводит к скачку – различные ветви старого вида перестают «понимать друг друга», перестают, как правило, скрещиваться, и занимают разные экологические «ниши» – отличающиеся по своим условиям участки, территории. Или же географически изолированные области, пусть и сходные по экологическим особенностям…
    То есть, становятся новыми видами.
    Количество переходит в качество – братцы, чем не диалектика, чем не революция? Вот эти единство плюс борьба, это сочетание эволюции и революции в одном процессе, в единой теории, если честно, и привлекает меня больше всего в гениальном открытии Дарвина! 
        Все присутствующие с интересом слушали пламенную речь Папочкина. 
    - Есть одно достаточное серьёзное возражение против теории эволюции, – негромко сказал Каштанов. – Якобы крайне мало обнаруживается ископаемых переходных форм. Это, пожалуй, главный козырь – или один из главных аргументов из арсенала противников Дарвина. Они говорят:  раз переходы от одного вида к другому не обнаружены, значит, их нет вовсе, а следовательно, библейская версия о создании готовых видов животных и растений – одна единственно верная.
    - Ну, во-первых, «мало» и «вовсе нет» – это, как вы сами понимаете, совсем разные вещи.  Они есть – но их действительно мало. И, во-вторых, мало по простой причине. Сохранялись в толще земной далеко не все доисторические животные. Вообще, консервация их – скорее исключение, чем правило. Для того, чтобы скелет или части скелета отдельных динозавров (или даже отпечатки растений в каменноугольных пластах) сохранились, нужен комплекс факторов. Если бы сохранялось в «законсервированном» состоянии всё, что когда-либо ходило, прыгало или бегало по Земле, мы сами сейчас ходили бы по километровому – или даже многокилометровому – слою из костей… По сплошному кладбищу, прости господи. Слава богу, почти все органические останки переходят в иные формы, «становятся землёю»… Обнаруженные ископаемые останки – это, как правило, в подавляющем большинстве своём представители самых массовых для своего исторического периода видов. А переходные формы как раз массовостью не отличались. Они как бы готовили плацдарм для массового размножения наиболее удачных вариаций, и закрепляли успех генетически. Их, «продвинутых» особей из переходных форм, поэтому и не может быть много среди ископаемых останков. Мне представляется именно так… 
    - А что вы скажете об эволюциях и революциях в человеческом обществе? – спросил вдруг Боровой.
    - Полагаю, ничто человеческое не чуждо, – в ответ пошутил зоолог. – Эволюционное, медленное, постепенное развитие общества не исключает революций. Возьмём для примера ту же великую Французскую революцию. Противоречия между классами, разнообразные количественные «показатели» накапливались и в результате привели к революционному взрыву – то есть, качественному скачку. Буржуа с крестьянами, прочими отстранёнными от власти монарха (окружённого толпой дворян-бездельников) сменили государственный строй на более прогрессивный для того времени. Правда, сопровождались эти потрясения гильотиной и прочими неприятностями...
    - Ничего себе «неприятности»! – возмущённо фыркнула Ирина. – Тысячи дворян по всей Франции лишились голов, подчас их убивали целыми семьями. Что тут прогрессивного? 
    - А я и не говорил, что революции – сплошная радость и всеобщее счастие, – стал защищаться Папочкин. – Одни приходят к власти, других от власти «отодвигают», и не слишком вежливо. Да, кровь, террор... Но ведь это всегда было. Вся история человечества, согласитесь – это непрекращающиеся войны, казни – реки, моря крови… Поймите, я никого не оправдываю, и не становлюсь ни на чью сторону – просто стараюсь трезво смотреть на вещи, объективно.
    - Давайте посмотрим на дело с точки зрения угнетённых народов, – предложил Николай Иннокентьевич. – Вот Панама, куда мы держим путь. В 1903 году, примерно за два года перед нашей первой русской революцией, Панама отделилась от Колумбии.  Применяя к человеческому обществу категории теории Дарвина, образовался «новый вид» – народ Панамы, государство Панама, пусть и маленькое государство – её территория чуть больше Крыма – но...
    - Почти в три раза больше по площади, чем Крым, – уточнил Каштанов. 
    - Хорошо, это не принципиально... Конечно, я так сказал для красного словца, и вообще к человеческому обществу грубо и напрямую применять эволюционную теорию Дарвина бессмысленно. Я о другом. В 1903 году американцы навязали Панаме свою «защиту», был подписан договор, по которому Штаты забирали себе в «бессрочное пользование» почти полторы тысячи квадратных километров территории страны! Вроде бы, намерения благородные – «оформить опекунство» над народом Панамы, прорыть нужный всем судоходный канал через относительно узкий Панамский перешеек, «подбросить» панамским властям пару миллиончиков «для развития демократии», «для блага народа». Но что получилось в действительности? Зона Панамского канала фактически оккупирована американскими военными. Половина людей, которые проживают или находятся временно в этой зоне – армейские офицеры, солдаты, и местное население, которое обслуживает военных и непосредственно занята на «канальих» работах – обустройство шлюзов и тому подобное. Хотя строительство канала, частью проходящего по естественным водным артериям, речкам и озёрам низменной части Панамского перешейка, успешно закончено ещё два года назад, и, согласно договору, суда всех стран имеют право проходить здесь беспрепятственно, на деле… через канал постоянно идут лишь американские корабли, а для остальных желающих лишь изредка делаются исключения. По различным причинам, политическим или финансовым. Кстати, я вовсе не уверен, что нас пустят здесь для перехода в Атлантику.
    - Но, если пустят, придётся платить? – спросил Боровой.   
    - Боюсь, что так, – подтвердил Николай Иннокентьевич. – И вот, что я подумал. Ведь многие народы Южной Америки, да и не только Америки, фактически пребывают в рабстве у своих заграничных властителей, разнокалиберных богачей. В этих краях власть принадлежит богатейшим кланам. Наступит ли такое время, когда люди сорвут со своих стран ярлык заморских колоний, бесправных придатков, перестанут быть «банановыми республиками», покорными рабами разжиревших кланов? Когда мексиканцы, кубинцы, колумбийцы, аргентинцы станут по-настоящему свободными людьми, отвергающими насилие человека богатого над бедным, бессовестную эксплуатацию?
    - Вижу, вы говорите о революции, Николай Иннокентьевич, - улыбнулся Каштанов, – а как всё хорошо начиналось:  эволюция, теория, происхождение видов.
    - Как видите, революционные и эволюционные процессы идут и в человеческом обществе, Пётр Иванович. Пусть по-своему, с поправкой на относительную разумность человека – но всё же идут! Это – наша реальность, и это надо понимать. 
    - Хорошо, а вот такой вопрос: как вы думаете, может, правительство Штатов специально организовало отделение Панамы от Колумбии? Ведь с маленькой страной куда легче справиться, чем с большой? 
 
    - Очень может быть. Политика «разделяй и властвуй» – стара, как мир. Стара и – увы – эффективна. Зато сейчас американское правительство, по сути, прихватило себе совершенно безболезненно ещё один штат – и заодно возможность тотального контроля за передвижением судов из одного океана в другой. Ну а кто в будущем не захочет идти на жёсткие условия Штатов – будьте любезны, господа, плывите в обход, несколько тысяч километров.
 
 - Да-а, интересная картина маслом получается, – протянул Боровой.
– Ну что ж, подождём американского берега – поглядим, посмотрим...      
 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
...продолжение следует...