О, Ленинград! Великий город!
Собой достоинство несет.
Презревший смерть, прошедший голод,
Перед врагом он не падет!
……………………………………………………….
Ленинград, как и вся страна, уже третий месяц жил страшной войной. В августовском, теплом и по ленинградски влажном воздухе чувствовалось напряжение и приближение еще большей беды. Фронт с каждым днем приближался к городу.
Тяжелые двери старого здания Православной духовной академии открылись, и он вышел на улицу. Огляделся вокруг, отметив для себя, что красивое место выбрали для госпиталя, посмотрел на часы и пошел в направлении центра города.
Он пришел в комитет обороны
И у входа сержанта спросил:
-«Формируют еще эшелоны?
А то, что- то я тут загостил!»
-«Я не знаю, Вам надо в восьмой,
Вон полковник Зарубин орет!
Все кричит, закрывайте собой!
А фашист все, паскуда, так прет!»
Он прошел. Кабинет номер восемь.
Постучался, и смело вошел.
Там полковник кричал, громко очень:
-«Я не понял, ты их не нашел?!
Ты, Горохов, найди их родной,
А иначе мы стенкой закончим,
И кварталы к заводу закрой!
Уничтожь их десант! Надо, очень!»
Трубку бросив, полковник присел
И ладонью провел по лицу:
-«Капитан, ты чего тут хотел?»
Тут же крикнув «Артемьев!» бойцу.
-«Я, Багрицкий Андрей, из Москвы!»
-«То, что ты особист, это вижу!
Документы свои покажи!
Как у нас оказался? Не слышу»
-«Здесь родители с братом живут,
Пару дней дали их вот проведать.
Угодил под бомбежку я тут,
И пришлось мне больницы отведать,
Но как на ноги встал, сразу к вам.
Мне в Москву надо так позарез,
Мне бы пропуск, а дальше я сам,
Где попуткой, а где через лес!»
-«А, так ты капитан опоздал!
Не проехать уже, не пройти!
Командиру звони, чтоб не ждал,
Перекрыты фашистом пути!»
-«Как же так?! Здесь сидеть, не намерен.
Дайте пропуск! Мне надо в Москву!»
-«Нет пути! И я в этом уверен,
Так что пропуск я дать не могу!»
-«А я требую, дайте мне пропуск!
Мне в Москву, а там дальше на фронт!
Сов. Секретный имею я допуск,
И в борьбе с диверсантами док!»
-«Капитан, да кому это надо?!
Ленинград нынче нужно спасать!
А пугать меня, слышишь, не надо!
И не стоит так громко кричать!»
Тут сержант заскочил в кабинет:
-«Вызывали, товарищ полковник?!»
-«А, Артемьев, достань сигарет.
И что бледный, как будто покойник?!»
-«Мать звонила, рыдает, похоронку,
На отца нам сейчас принесли»
И сержант продолжал уж негромко
«Разрешите на час отойти?
Я проведаю мать и вернусь,
А Суворов подменит меня,
Я успею, за час обернусь»
-«Так, давай, три часа у тебя!
Как вернешься, доложишь ком. взвода.
Если что, я тебя отпустил!
Да, война, это боль для народа!
Победить бы хватило нам сил!»
Сержант вышел из кабинета и полковник, посмотрев на капитана, продолжил:- « Ты, капитан, пойми, не в моей это власти, пропуск тебе давать! Все дороги фашист перерезал!»
-« Да мне б только из города выбраться, я найду, как добраться! Товарищ полковник, это вы меня поймите! Я, меня ждут в особом отделе округа! Меня расстреляют к едрене фене, за дезертирство!»
-«Спокойно! Не шуми, капитан! Никто тебя не расстреляет! Сейчас свяжемся с твоими и предупредим, что ты у нас.»
В это время в кабинет вошел темноволосый, слегка полноватый мужчина не высокого роста. Одет он был в военный френч, галифе и сапоги. Полковник, увидев его, сделал шаг вперед и стал говорить « Здравия желаю! Товарищ ….»
Мужчина жестом прервал его и спросил « Как дела Андрей Иванович? Это кто?» показывая на капитана.
-« С передовой новостей мало, по всей линии обороны идут тяжелые бои! Горохова с комендантским взводом отправил уничтожить вражеский десант! Пока не докладывали о выполнении. А это, капитан Багрицкий Андрей, из Москвы. Он из особого отдела Московского военного округа»
-«Московского?! А у нас как оказался?! Документы проверил?»
-«Документы проверил. Все в порядке. Он родных навещал и попал под бомбежку, месяц пробыл в госпитале. Теперь сбежал из госпиталя и требует, чтоб я отправил его в Москву или пропуск дал»
-«Требует, говоришь? А ты объяснил, какая ситуация у нас, здесь?!»
Капитан решил вмешаться в разговор «Разрешите? Я должен быть в Москве! Меня должны отправить на фронт!»
Мужчина подошел к нему в плотную и пристально посмотрел в глаза. Затем довольно громко сказал: « А, вы, товарищ капитан, что не видите, что фронт сейчас везде?! Как только наладят связь, я позвоню Ворошилову и передам ваши данные, а сейчас вы в полное распоряжение полковника Зарубина! Надеюсь вам понятно?!»
-«Так точно! Но…»
-«Никаких но!!» громко сказал мужчина и повернувшись к полковнику продолжил «Тебе, Андрей Иванович, информацию о тропе, что недалеко от Дубровки, довели?»
-«Да, доложили, вот и думаю, что делать. Обязательно закроем этот проход»
-«Решай, решай и побыстрей, времени нет, чтоб в раздумьях прибывать!» сказал мужчина, посмотрел на капитана и вышел из кабинета.
-«Ну, капитан, ты сам все слышал,
Кольцо сжимается вокруг
И коль из города не вышел,
То здесь нам биться, добрый друг!»
Полковник, молча сел за стол,
На карту пристально смотрел,
Взгляд перевел потом на пол
«Решать и думать, мой удел?
Кого послать? Кем перекрыть?
Кто сможет время нам всем дать?
Уже не то чтоб победить,
А просто, просто задержать»
Взял карандаш провел по карте,
Отметки сделал в трех местах,
Подумал: « Лишь в прошедшем марте,
Мы отдыхали в тех лесах»
Взял трубку: «Где там Староглядов?
А ну ко мне его быстрей!!
Что с ополчением? Порядок?
Так собирайте поживей!»
Полковник трубку положил,
-«Грустишь, я вижу капитан?»
-«Так я своим не доложил,
Что здесь попал в такой капкан»
-«Андрей Иваныч, разрешите?»
«А, Староглядов, заходи!
Что с ополчением скажи мне,
Мне роты три, вот так нужны!»
-«Так формируем ополчение,
Чуть больше роты наберем,
Но им бы всем пройти ученье,
Народ гражданский, ни о чем!»
-« Давай ка так, ты, Дмитрий Палыч,
Мне подбери хоть сто бойцов!»
-«Я понял, есть, Андрей Иваныч,
Возьму я самых храбрецов!»
-«Пока, к ним нет и командира,
Но я уверен подберем!
Такого, чтоб была в нем сила,
И зад фашисту надерем!»
-«Андрей Иваныч, я готов!»
-«Ты, Староглядов нужен здесь,
На фронт готовить нам бойцов!
Вот мне сидеть, какая честь?
Писал я рапорт столько раз,
А мне кричат: «Возьми назад!»
И снова слышу я отказ:
«Твой фронт, полковник, Ленинград!»
Тут майор Староглядов посмотрел на сидевшего, на стуле у шкафа, капитана и повернувшись обратно к полковнику спросил «А это кто?»
Полковник слегка улыбнулся и глядя на майора ответил: « Да, капитан из Москвы, оказался здесь у нас по случаю и попал. Говорит, дайте пропуск, пойду через немцев прямо в Москву, чтоб на фронт попасть! А я ему и говорю, фронт у нас везде, искать его не надо, он уже рядом!»
Капитан слышал весь разговор и зло посмотрел на двух офицеров.
-«О! О! Гляди Староглядов! Так смотрит, что глазами нас расстреляет. Особый отдел, одно слово! Да ты не сердись, капитан, мы не со зла тут»
-«Товарищ полковник, а что если его?»
-«Что его?»
-«Ну, командиром!»
-«Его?! Ты, что Дмитрий Палыч, он же по другому ведомству, особист», сказал полковник и посмотрев на капитана продолжил «А впрочем, сказали, что его можно привлекать. Надо подумать над этим»
-«Должен справиться, вон какой орел, и ничего, что из другого ведомства!»
-«Дмитрий Палыч, ты езжай на сборный пункт. Надо, что бы к 17 часам, сто бойцов стояли»
-«Понял, товарищ полковник! Разрешите идти?!»
-«Иди!»
Майор вышел, а полковник сидел и смотрел на капитана. Багрицкий почувствовал этот взгляд и посмотрел на полковника. Их взгляды встретились и капитан спросил:
«Вы, хотите мне что-то сказать?»
-«Подойди, капитан, присядь» ответил полковник и показал на рядом стоящий стул. Когда Багрицкий присел, полковник продолжил, показывая карандашом на карту на столе, «Вот, смотри, тут мы, а тут немцы. Здесь и здесь, мы их пока держим и думаю, через день укрепимся вот на этом участке»
-«Ага, понял, близко немец! Вот тут особенно близко!»
-«Да, но за этот участок я спокоен, там им не пройти, по крайней мере, ближайшие две недели. Ты сюда посмотри. Видишь? Тут стык наших полков и не прикрыто это место никем. Вроде бы и проход не большой, лесной массив, поле небольшое и несколько троп. Танки не пройдут, болотистые есть моменты, но пехота может. А вот сюда могут и на мотоциклах подъехать. Я эти места хорошо знаю. Вот и представь, капитан, что два, три батальона пройдут и выйдут вот сюда!»
-« Подождите, так тогда, вот этим ..» капитан не успел договорить так как полковник его перебил.
-«Правильно понимаешь, капитан! Тогда они отрежут тут и тут обороняющихся, и сам понимаешь! Поэтому никак нельзя их здесь пропустить, пока мы вот тут не укрепимся! Поэтому надо их, вот у этого лесочка, задержать, если нащупают этот проход и сунуться! А могут ведь и не нащупать, тогда вообще хорошо! Но перекрыть этот участок надо! Ну, что, справишься?!»
-«Кто?! Я?!»
-«Ты! Конечно ты! А кто?! Меня, ты слышал, не пускают. Так, что только на тебя надежда! Ополченцев тебе подберут»
-«С гражданскими?! Против регулярной армии?! Это же абсурд!»
-«Это не абсурд! Это война! Война на полное уничтожение! И каждый мужик, если он действительно мужик, будет за свою семью, Родину и за свой народ драться до последней капли крови!»
-«Если вы считаете, что я смогу, то я готов. Хотя если честно, то я думаю, что ничего из этого не получится. Там надо три роты, не меньше, регулярной армии»
-«Все зависит от того, как ты там стоять будешь со своими бойцами. Тогда и посмотрим, получится или нет! Ты пойми, надо то, всего три, пять дней! Очень надо, сам видишь!»
-«Понял. Вы только моим сообщите, что я не отлеживаюсь в госпитале»
-«За это не переживай! Ты подожди меня на улице, я сейчас к руководству поднимусь, доложу и мы с тобой на сборный пункт поедем, посмотрим, как там Староглядов для тебя бойцов отбирает»
Андрей вышел на улицу и стал прогуливаться недалеко от здания. Он отмечал для себя, что на улице было очень мало людей, а те что проходили мимо были сосредоточены и серьезны. Война на всех наложила тень огромной беды и стерла с лиц, даже намеки на радость. Полковника не было больше часа, Андрей присел на бетонный парапет, у запасного, бокового входа в здание. Еще минут через десять, из ворот выехала легковая машина, которая остановилась напротив него и в открывшуюся дверь крикнули « Багрицкий! Капитан! Садись!». Он узнал голос полковника и сел в машину.
Они ехали, молча по городу, который всем своим видом готовился к обороне и уличным боям. На многих перекрестках возводились укрепления из мешков с песком, а на отдельных улицах были видны зенитные орудия с расчетами. Авиация врага своими налетами и бомбежками, пытались запугать людей, которые с бешеной яростью отстаивали свой город. Машина остановилась у небольшого красивого здания, во дворе которого толпилось множество мужчин различного возраста. Тут же с машины выдавались винтовки и пулеметы. Чуть дальше у второй машины выдавались гранаты и бутылки с зажигательной смесью.
-« Товарищ полковник, вы же говорили, что к 17часам! А сейчас только 15!» громко говорил майор Староглядов, подходя к идущему от машины полковнику Зарубину.
-«А нам Староглядов шепнули, что у тебя уже все готово! Прямо богатырей, говорят, отобрал! Точно капитан?» с улыбкой говорил полковник и посмотрел на Багрицкого, идущего рядом.
-«Ага, так точно!» поддержал капитан.
-«Кто приписан к первой роте, строиться!!» крикнул майор.
Мужчины в гражданской одежде с винтовками за спинами стали строиться.
-«Дааа. Староглядов, едреный корень! А что по моложе и бодрей богатырей не было?! Они какого возраста?» спросил полковник окинув взглядом строй.
-«От 19 до 56! Других пока нет, но если подождать до завтра, то некоторых сможем заменить!»
-«Завтра уже может быть поздно» сказал полковник и посмотрев на Багрицкого продолжил « Ну, капитан, как тебе богатыри? Понимаю, думал по спортивней будут? Ну ничего, ничего, я тебе раз такое дело дополнительно два пулемета дам и гранат ящик!»
Капитан удивленно покачал головой и негромко сказал: « Это не серьезно. Какие же из них бойцы?»
Полковник Зарубин серьезно посмотрел на Багрицкого и громко сказал: «Э, нет, капитан, это очень серьезно! И именно с ними тебе идти в бой!», потом он повернулся к майору и продолжил « Один максим и Дегтярев добавь и ящик гранат!»
-«Товарищ полковник, у них итак сверх нормы боеприпасов!» попытался возразить майор. Но полковник резко: « Ты слышал майор?! Или хочешь, чтоб я повторил?! И вот, что, ты подбери капитану шинель! Ночи уже прохладные стали, и не смотри на меня так! А то я твою шинель капитану отдам! Давай, давай и поторопись!»
Майор Староглядов, взяв под козырек, быстро побежал к машинам с оружием и боеприпасами. А полковник Зарубин медленно ходил вдоль строя и смотрел то на строй, то на капитана. Потом остановился и стал громко говорить:
-«Дорогие мои Ленинградцы!
Дорогие мои земляки!
Так уж выпало нам, будем драться,
За свободу и жизнь, мужики!
Суть приказа я вам не скажу,
Командир ваш все знает до слова!
Об одном мужики вас прошу,
Задержать их, задача не нова!
Враг силен и жесток, это знаю,
Но за нами родной Ленинград!
Будет трудно, я все понимаю,
Но нельзя, даже шагу назад!
Я уверен, вы сможете, братцы!
Не пустить их, и встать на пути!
В добрый час, вы мои Ленинградцы!
Как хотел бы я с вами пойти!»
Капитан крикнул всем «По машинам!!»
Отдал честь «Разрешите отбыть?!»
-«Капитан, тут такая причина,
Не хотел я тебе говорить.
Ситуация, сам понимаешь,
Коль прорвутся, то многим хана!»
-«Понимаю»
-«Да ты же не знаешь,
Что дорога для вас лишь одна!
Как вы встанете, сзади все в минах!
На тот случай уж если сомнут!»
Капитан усмехнулся : «Красиво!
А я думал, с победой нас ждут!»
-«Не язви! По- другому нельзя!
Ленинград надо нам отстоять!
Это наша с тобою земля!»
-«Понял я, значит будем держать!»
-«Чем вы дольше продержитесь там,
-Тем прочней будет здесь оборона!
Все решать, будешь только ты сам,
Там не будет другого закона!»
Тут полковник обнял капитана:
-«Продержись, суток пять, дорогой.
Там по левому флангу поляна,
Ты ее пулеметом закрой!»
-«Я все понял, товарищ полковник,
А на месте во всем разберусь,
Я ж особый отдел, не садовник,
Воевать и в лесу научусь!»
Капитан отдал честь, улыбнулся.
Сел в машину. Колонна пошла.
А полковник слегка ухмыльнулся
«Вот пацан, сберегла бы судьба»
Полковник долго смотрел вслед уезжающим грузовикам и о чем-то думал.
-«Ну, что, товарищ полковник, вроде поехали?!» прервал его размышления подошедший майор Страроглядов.
-«Да, поехали. В такую неизвестность они поехали майор, что дальнейшую их судьбу никому не предсказать, а зависит от них, ох как много! Так много, что и я, и ты, и десятки других командиров молиться на них должны, чтоб не струхнули ежели что!» сказал полковник и пошел к своей машине.
Минули город, шесть машин,
Пошли проселочной дорогой,
Правей, за лесом виден дым,
Водитель крестится убого.
-«Ты что солдат? Чего боишься?»
Спросил серьезно капитан
-«Так смерти каждый устрашится,
Жизнь на войне такой обман!»
-«Да ты солдат еще философ!
А знаешь ты, что Бога нет?!
Придуман он, чтоб на вопросы,
Давать размытый нам ответ!»
-«А я товарищ капитан,
Прошу его лишь об одном,
Не умереть бы мне от ран,
И чтоб в сохранности был дом»
-«Ну, ты солдат и темнота!
Хотя и старше лет на двадцать?!
-«Так точно! Сыну двадцать два,
И дочери моей шестнадцать!
О них его я и прошу,
Чтоб уберег и сохранил,
И чтобы Зинку, ну жену,
Об этом только и просил!»
-«А что за Родину не просишь?!
Ты подозрителен, солдат!
Что за фамилию ты носишь?
Найду тебя, придем назад!»
-«Моя фамилия Степанов,
Зовут меня Степан Ильич,
А предки были все крестьяне,
Что командир, ты злой как сыч?
-«Да потому, что ты солдат,
Совсем о Родине забыл!
Ну, погоди, придем назад!
Напомню все, что говорил!»
-«Ну, вот мы и поговорили,
Ты не серчай уж капитан,
Ведь на Руси всегда учили,
Что вера жизнь, а не обман!»
Багрицкий карту взял и быстро:
-«Вон там, у леса тормози!»
«Здесь капитан Дубровка близко,
Ее ты справа обходи.
Пешком пройдете через лес
И сразу встанете у поля,
Там из тропинок будет крест,
Лишь через вас идти уж коли!»
-«А ты откуда это знаешь?»
-«Так я ж товарищ капитан,
Давно живу и понимаешь,
Здесь жил и это не обман!»
Багрицкий подозрительно посмотрел на водителя, но тот лишь улыбнулся и пожал плечами. Колонна остановилась. Капитан открыл дверь, и наполовину высунувшись из кабины, скомандовал «К машинам!!» Ополченцы стали медленно вылезать из машин и осматриваться, о чем- то разговаривая друг с другом.
Багрицкий еще раз посмотрел карту, потом на стоящих группами у машин ополченцев, которых ему было сложно назвать бойцами. Их гражданская одежда создавала впечатления, что это какой-то партизанский отряд, в котором мужчины разных возрастов кто как носили оружие.
-«Разрешите уезжать?!» спросил его водитель Степанов.
-«Да, езжай!» ответил капитан и повернувшись к ополченцам, крикнул «Строиться!! В колонну по три! Ящики с боеприпасами разобрали! Продукты питания берут последние три шеренги!»
Он проводил взглядом уезжающие машины. Затем обошел не ровный строй колонны и скомандовал «За мной! Шагом марш!» Ополченцы двинулись за ним походным шагом. Пройдя около тридцати шагов, Андрей услышал шум подъезжающей сзади машины и обернулся. Не доезжая до них метров сто остановился грузовой автомобиль, из кузова, которой выпрыгнуло около десяти солдат. Офицер, вылезший из кабины, махнул Багрицкому, чтоб он со своими людьми продолжал движение.
«Саперы» понял капитан, «Да, как только мы зайдем в этот лес, они заминируют выход из него. Полковник предупреждал» подумал Андрей и в полный голос «Не останавливаться! Продолжать движение!» Колонна ополченцев скрылась в лесном массиве.
Идя по лесу, Андрей решил провести ознакомительное занятие и заодно познакомиться. «Идем и слушаем! Вы теперь бойцы красной армии! Если хотите обратиться, то представляетесь, рядовой такой-то! Вот у тебя, фамилия какая?» обратился он к рядом идущему ополченцу.
-«Томин!» ответил тот.
-«Значит, рядовой Томин! Поняли?! Вы теперь солдаты красной армии! Я, ваш командир, капитан Багрицкий Андрей Александрович! Все слышали?!»
Из строя несколько человек крикнули «Даа! Слышали!»
-«Хорошо! Когда придем на место, я разобью вас на три взвода по тридцать человек и назначу командиров! Слышали?!»
-«Даа! Слышали!» ответили из строя.
Путь был не долгий и занял чуть более часа. Они вышли к небольшому полю, на котором четко была видна развилка лесных троп.
«Так, кажется, пришли» отметил капитан и остановил колонну. Осмотревшись, он о чем –то подумал и скомандовал «На лево!» Бойцы кто как повернувшись на лево образовали строй и трех шеренг. Багрицкий вышел перед строем и стал говорить «Ну ка подровнялись! Так, по прядку рассчитайсь!»
По строю понеслось «Первый! Второй! Третий!» И пока капитан записывал карандашом, что-то в блокнот, справа донеслось «Сто второй!»
Андрей оторвался от записи в блокноте, посмотрел на строй «Не понял!! Ну ка еще раз!»
По строю опять понеслось «Первый! Второй! Третий!» и через тридцать секунд «Сто второй!» Засунув блокнот и карандаш в планшет, капитан подошел ближе к строю и пошел вдоль первой шеренги, пристально осматривая бойцов. В конце строя, в третьей шеренги он увидел двух молодых юношей. Они стояли, слегка пригибаясь, как будто хотели спрятаться. Оружия у них не было.
Капитан отошел от строя и громко сказал «Вы двое! Вышли из строя! Ко мне идите!»
Из строя вышли и подошли к нему, два совсем молоденьких мальчишки, на вид им можно было дать пятнадцать или шестнадцать лет.
-«Вы кто такие, вашу мать?!
Вы как вообще сюда попали?!
Сейчас скажу вас расстрелять!»
-«Не надо! Просто нас не брали!
Мы добровольцами желали,
Отчизне пользу принести,
На сборном пункте нас не брали!»
-«Сказали нам, еще малы!!
А мы уже в десятом классе!»
-«Стреляли в тире мы не раз!»
-«Я разорвал бы вас на части!
Что делать с вами мне сейчас?!
Ну, детский сад и не иначе!
Война не тир ваш городской!
И матеря вас, ищут, плачут,
А если завтра будет бой?!»
-«Что тут попишешь, капитан?!
Назад их видно не отправить,
Мальчишки словно ураган,
Придется с нами их оставить!»
-«А ну фамилия боец?»
-«Борисов буду, Пал Игнатич!»
-«Для них и будешь как отец!
Ну а кого еще назначить?!
Смотри за ними в оба глаза,
Коль не послушают тебя,
Ты говори об этом сразу,
Всем строем всыплем им ремня!»
В строю, мужчины рассмеялись:
-«Да, пополненье, в два орла!
Вы пацаны не зря старались!»
-«Внести их в списки для котла!
Давайте в строй, десятый класс!
И с вами буду я построже!
Нет просто времени сейчас,
Обсудим все чуть-чуть попозже!»
Багрицкий глянул на часы,
-«Есть три часа, пока стемнеет!
Окопы рыть до темноты!
Надеюсь, все это умеют?!
Мы занимаем оборону,
Вот тут, у леса на краю,
И это поле нам в подмогу,
Как на ладони, вам скажу!
Пусть это поле небольшое,
Но им его не обойти!
А мы используем такое,
Чтобы урон им нанести!»
Капитан на мгновение замолчал, посмотрел на строй, покачал головой и продолжил:
-«Вот эти тридцать человек! Три шага вправо! Шагом марш!» сказал он, отсекая рукой строй. Пройдя дальше, он громко продолжил: «Вот эти тридцать на месте! А остальные, три шага налево! Шагом марш!» Таким образом, строй разделился на три части. Из третей части строя кто-то крикнул: « А нас-то побольше будет!»
Багрицкий подошел к той части строя, из которой крикнули.
-«Правильно, вас больше. Вместе со мной, нас теперь сто три человека. Поэтому двенадцать человек, я отберу из вашего взвода. Они будут нашим резервом, и у них будет отдельная задача!» Он ходил вдоль строя и на некоторых показывал рукой, потом отошел и сказал « Те, на кого я показал, выйти из строя!»
Из строя вышли двенадцать человек, среди которых были оба десятиклассника и боец Борисов, назначенный приглядывать за мальчишками.
-«Первый взвод! Кто у вас будет командиром?!» громко спросил капитан, идя в их сторону.
Несколько человек стали называть разные фамилии: «Ильин!»
-«Кузнецов!»
-«Пусть будет Рябов!»
Багрицкий подошел, и качая головой сказал: « Ну и бардак. Никакой дисциплины» , потом уже громче продолжил «Тихо! У вас командиром будет!» , он сделал паузу, обвел строй взглядом, потом спросил « Фамилия?!»
-«Бугров, товарищ капитан!» ответил боец, на вид которому было лет сорок пять.
-«Кем были до войны?!»
-«На заводе трудился, бригадир слесарей был»
-«Вот и хорошо! Командир первого взвода, Бугров! Имя отчество как?!»
-«Степан Степаныч, я»
-«Бугров Степан Степанович! Всем понятно?!»
-«Понятно!» крикнули из строя.
-«Все, Степан Степанович, веди свой взвод на позицию. Вон от тех сосен и вправо!»
-«Понял товарищ капитан» ответил боец и повел свой взвод.
-«Так! У вас кто командир будет?!» спросил капитан, подойдя ко второму взводу.
-«А, мы уже определились! У нас Михалыч будет!» крикнули из строя.
-« Кто Михалыч?!» спросил капитан.
-«Я!» из строя вышел мужчина лет сорока.
-«Кем до войны был?»
-«Строитель я, капитан. Дома строил!»
-«Пойдет! Как фамилия, имя?!»
-«Сергеев Антон Михайлович! А так, все Михалычем кличут!»
-«Давай, Антон Михайлович, веди взвод на позицию! Вон ель стоит и кустарник, видишь?!»
-«Ага!»
-«Вот оттуда вправо и как раз до маленькой сосны! Вон той, видишь?»
-«Ага, понятно!» ответил боец и повел свой взвод.
-«Так, ну, а у вас кто командир будет?!» обратился он третьему взводу.
-«Так, мужики, вроде как меня определили!» сказал молодой мужчина лет тридцати.
-«Хорошо. Кем до войны был? Как фамилия, имя, отчество?»
-«Демьянов я, Андрей Захарыч! Плотником я трудился»
-«Давай, Андрей Захарович, веди своих, вон туда, где кусты с ягодами, видишь?!»
-«Вижу»
-«Вот и вправо до сосны и кустарника! Только сильно вглубь не забирай, там болотисто будет»
-«Понятно. Мужики, за мной!» и взвод выдвинулся на указанную позицию.
Перед капитаном остались стоять двенадцать человек. Он посмотрел на строй, что-то записал в блокнот, и спросил: « Ну, а у резерва, кто командир?» Бойцы молчали, только переглядывались.
-«Так, я думаю, тогда, боец. Как фамилия?»
-«Кондратьев!» ответил парень лет двадцати семи, ровесник капитана.
-«Боец Кондратьев! Имя, отчество?!»
-«Степан Андреевич!»
-«Все слышали?! Так давай Кондратьев, своих, вон туда, вглубь леса метров на тридцать. Там сделаете шалаш и два одиночных окопа, один там, а другой слева, вон там! Понял?!»
-«Понял!»
-«И за мальчишками присматривайте!» сказал капитан и пошел проверить, как готовятся позиции взводов.
Через два часа ночь все сильней нависала над ними. Окопы на позициях были готовы, кое- где часть бойцов еще укрепляли брустверы и маскировали траншею. Багрицкий дал команду готовиться ко сну и приказал командирам взводов выставить наблюдение. Сам прошел к довольно большому шалашу сделанному бойцами для него, и удобно усевшись на постеленный лапник, стал обдумывать план дальнейших действий.
Ночь наступала лес меняя,
И он тонул уже во тьме,
Бойцы в окопах засыпали,
Все как обычно на войне.
А капитан достал блокнот
И сделал записи за день,
«Расположились - вот итог,
Но что ж писать так стало лень»
Усталость так брала свое,
Что он внезапно задремал,
Тут кто-то тронул за плечо
И что-то на ухо шептал
-«Не понял, что?! Какие немцы?»
-«Идут, товарищ капитан!»
Тревожно вдруг забилось сердце,
Светает, стелиться туман.
Он быстро встал: «Который час?»
-«Так пять утра уже почти!
Разведка их, идет на нас,
Осталось поле перейти!»
-«А ну, Кондратьев, где идут?!»
Спросил, и спрыгнули в окоп
-«Да, вон они, по полю прут!
Вон там, где сена старый стог!»
-«Ага, вон, вижу четверых,
Идут как раз на третий взвод,
Бери, Кондратьев, пятерых,
И дуй, правее них в обход!
Орлов, а ты давай левее,
Троих бойцов с собой возьми!
Поторопись, давай живее!
Оттуда, ты за мной смотри!
И всех прошу вас, не стрелять!
Спокойно, тихо и без криков,
Всех четверых должны мы взять,
Коль сможем, это будет лихо!»
Фашисты шли не пригибаясь,
Тропа расходится на три,
И двое меж собой шептались,
Какой тропой им в лес зайти.
Но с трех сторон, взяв на прицел,
К ним вышли люди капитана,
И каждый немец онемел,
От утра тихого обмана.
Немая сцена, все молчат,
В глазах фашистов удивленье,
И только птицы все строчат,
Кааб не война, так умиленье.
Тут подошел к ним капитан
И на немецком «Hande hoch!»
Что б избежать смертельных ран,
Им автоматы сдать пришлось.
-«Орлов, давай их к шалашу!
Все остальные по местам,
А я пойду их допрошу,
Язык отлично знаю сам!»
Фашисты пленные сидели,
В себе войну и жизнь кляня,
И в плен то верить не хотели,
Крест, примеряя на себя.
Он подошел, присел на пень,
И по-немецки, без акцента,
Спросил «Удачный у вас день?»
Отметим шок, того момента.
Они никак не ожидали,
А он вопросы задавал,
Его конечно понимали,
Но все ж никто не отвечал
Один фашист хотел ответить,
Другой, прикрикнул на него,
Но капитан успел заметить,
«Так я решу это легко»
-«Ты не даешь ему сказать?!
Так значит старший ты у них?!
Но коли будете молчать,
Я порешу всех четверых!
Орлов, веди его к сосне,
Суд показательным тут будет,
Сидящим немцам на траве,
Я покажу, что с ними будет!»
К фашисту молча подойдя,
Ножом ударил раза три,
Тот закричал, с ума сойдя,
-«Орлов, ты рот ему заткни!»
И крики стихли, только стон,
А кровь окрасила траву
-«Кто хочет кончить, так как он?
Я вмиг устрою! Я смогу!
А ну Орлов, давай того!
Он вроде бы постарше будет.
Орлов, ты замер то чего?
Боишься фрицев под убудет?»
-«Ну, капитан, ты просто зверь!
Они же люди, честно слово!»
-«Орлов, война идет! Поверь,
Им до людей еще так много!»
Орлов поднял одного из трех оставшихся немцев, который на вид был старше остальных. Когда он подвел его к капитану, фашист стал, что-то быстро говорить на немецком языке Nein! Nicht! Ich bitte! Nicht! Ich bin offizier! Nicht toten! Что в переводе значило « Не надо! Я прошу! Я офицер! Не убивайте!»
-«А, так это ты офицер?! А этот?!» спросил капитан, на немецком, показывая на тело лежащего в крови немца.
Немецкий офицер стал отвечать. Багрицкий слушал его очень внимательно и задавал, кое-какие уточняющие вопросы. После допроса, он посмотрел на то, как на офицера смотрят двое сидящих на земле немца. Было видно, что они осуждают его, и тогда капитан отвел его в сторону и отдал команду стоявшему не далеко Борисову « Борисов, отведите этого офицера вон к той сосне и привяжите. Орлов! Иди ко мне!»
-« Я здесь, товарищ капитан!» сказал подошедший к нему Орлов.
-«Слушай сюда, Орлов! И ты Кондратьев. Берете сейчас этих двоих» сказал Багрицкий, показав рукой на двух сидящих на траве фашистов, и продолжил «Возьмите с собой еще двух бойцов и отводите их вон туда, к тем кустам и того!»
-«Что того?» не понял Орлов.
-«Ты что Орлов, мозги потерял?! Того, значит того! Только без стрельбы. Ножичками или ремнями. Я понятно говорю?»
-«Понятно!» ответил Кондратьев, но самого, аж передернуло.
-«Я, это, не смогу. Это же неправильно. Они же пленные. Я, ну, не могу, товарищ капитан!» заикаясь, проговорил Орлов.
-«Орлов, ты меня не зли! Ты не забыл, что я из особого отдела? Я это предательством посчитаю! Не вынуждай меня, применить к тебе особые меры! Приказ получили, значит выполняйте! Потом ко мне и надо будет кое-что обсудить»
-«Есть!» ответили бойцы, и пошли выполнять приказ.
Капитан увидел, что к нему идет Борисов и двое мальчишек. Он пошел к нему на встречу и не громко сказал « Борисов, ну что, привязали?»
-«Да. Там еще Иванов для охраны остался»
-«О, молодцы, догадались, кого-то оставить. Давай своих учеников, посылай на позиции. Пусть позовут сюда ко мне, командиров взводов! И побыстрей!»
-«Есть! Понял!» ответил Борисов и повернувшись к мальчишкам продолжил « Все слышали? Вперед! Выполнять!»
И ребята, поправив на плечах немецкие автоматы, отданные им капитаном, побежали на позиции взводов.
Капитан сел на траву у шалаша, достал блокнот и сделал какие-то записи. Потом стал, что-то обдумывать. За размышлениями, его и застали бойцы, подойдя к шалашу.
-«Все, сделали!» сказал Кондратьев и посмотрел на Орлова, который был бледным и молчал.
-«Хорошо, молодцы. Вон подходят командиры взводов, сейчас все вам расскажу. Немец много интересного поведал»
Когда все прибывшие расселись у капитана, он начал говорить.
-«Пленный немецкий офицер сказал, что они разведка, первого разведвзвода, второго батальона, шестого пехотного полка! Шестой пехотный полк движется, сюда имея приказ, вклиниться между обороняющими Ленинград войсками, завязать бои и тем самым отрезать большую часть наших войск. Когда они завяжут бои здесь и здесь, капитан показал на карте участок местности, тогда основные силы, вот тут, перейдут в наступление. Численность полка на данный момент составляет две тысячи человек. На вооружении около семидесяти пулеметов, шестнадцать легких минометов, шесть легких пушек, но по приказу пушки оставлены в каком-то поселке, что б ускорить продвижение. Имеются лошади и мотоциклетный взвод. Их разведгруппа, должна была вернуться к 17 часам сегодняшнего дня. Если они не вернутся, а они естественно не вернутся, их пойдут искать. Вот такие, братцы, дела!»
Все сидели молча, но по лицу каждого капитан видел, что сведения, полученные от пленного, заставили задуматься. Теперь стало ясно, для чего они здесь, почему именно сюда их отправило командование. Бои, которые шли справа и слева от них, казалось, были так далеки, и война казалось, минует этот лес и поле. Но теперь было понятно, что война приближается, и она как смерч скоро будет здесь. Именно здесь, где они, простые русские мужики, должны будут сдержать лавину немецких войск.
-«Да, мужики, а я все думаю, за каким лядом нас сюда определили?! А оно вон как получается! Получается, без нас никак! Получается на нас вся надежда!» сделал свои выводы командир первого взвода Бугров.
-«Правильно говоришь, Степан Степаныч! Значит, верят в нас командиры, что сможем, что не пропустим!» поддержал его капитан.
-«Две тысячи, это конечно много, но деваться им некуда, получат так, что мы еще и погоним их до Берлина!» вступил в разговор Кондратьев.
-«Ну да, погоним! Ты чем их гнать то собрался, четырьмя пулеметами и тремя ящиками гранат?! Далеко думаю, не прогоним! Как раз у той березке и станем!» возразил командир третьего взвода Демьянов.
-«Что-то я тебя не пойму Андрей Захарыч! Ты что же предлагаешь?!» завелся Кондратьев.
-«Я предлагаю, еще раз посмотреть и укрепить наши позиции, и держаться пока помощь не подойдет! Немец тоже не пальцем деланный, ударит так, что глядишь, и трех часов не простоим!»
-«Ну, ты хватил, трех часов! Три часа то по любому отстоим!» не унимался Кондратьев.
-«Да, Андрей Захарыч правильно думаешь. Надо укрепляться и держаться! Поэтому еще раз осмотрите позиции и если надо бревнами и ветками замаскируйте и усильте окопы» поддержал Демьянова капитан. Он не мог им сказать, что помощи не будет, что основной рубеж обороны будет строиться за их спинами, но что бы его построили им необходимо встретить врага здесь. Он просто не мог им этого сказать.
День прошел в тревожном ожидании. И когда сумерки подарили лесу темноту, Багрицкий отдал приказ отдыхать. Перед тем как самому лечь в шалаше отдыхать, он приказал удвоить посты охранения. Лежа на постеленном лапнике в шалаше, он долго ворочался и прокручивал различные варианты. Мысли и тревожные ожидания не давали уснуть. Только через два часа, незаметно для себя, он отключился и провалился в бездну сна.
Тревожный сон сошел на нет
Сегодня что-то не спалось,
Восхода тихого рассвет,
Такое утро началось.
Кругом такая тишина,
И птицы трелями поют,
Порой не верится, война,
А от нее добра не ждут.
Он взял немецкий автомат
И свой планшет через плечо,
На немца бросил строгий взгляд
«Ты посиди так, ничего!»
А тот привязан был к сосне
И головою замотал,
«Да не мычи, сказал тебе!»
И немец тут же замолчал.
Он посмотрел, к нему бегут
«Орлов, Кондратьев, что случилось?!»
-«Там немцы по полю идут!»
«Подъем для всех! Война не милость!»
Они запрыгнули в окоп,
Туман над полем растворялся,
От напряжения озноб,
В солдатах явно ощущался
«Ну что, считайте!»
«Вроде взвод!
Разведку ищут, потеряли!»
«Да кто ж ее теперь найдет,
Найдут ее уже едва ли!»
«Всем приготовиться и ждать,
Огонь откроем по команде!
Им отступить прошу не дать,
Последним днем их жизни станьте!»
Те подходили осторожно,
До леса, метров пятьдесят,
Уйти им было невозможно,
Когда взорвался смертью ад
Свинец летал над полем громко,
Со всех сторон неся лишь смерть,
И перестрелка длилась долго,
Уйти фашистам не успеть.
-«Орлов! Оружие собрать!
Кондратьев! Быстро по окопу!
На счет потерь мне все узнать!
Положим здесь мы их пехоту!»
Кондратьев быстро доложил:
«Убитых нет! Трех зацепило!»
Орлов оружие сложил:
«Еще на взвод бы нам хватило!»
А капитан молчал и быстро,
В блокноте что-то записал,
Затем позвал Орлова свистом
И что-то на ухо сказал.
Орлов взял еще четыре магазина к немецким автоматам и ушел. Капитан осмотрелся и подозвал Кондратьева.
-«Степан, думаю в ближайшее время, они начнут основными силами атаковать. Поэтому, вон видишь дуб?!»
-«Ага! Вижу, большой такой!»
-«Да. Он как раз метров пятнадцать от окопа в лес. Если вдруг придется пятиться, то там неплохо позицию сделать для пулемета. Понял?»
-«Понял. Сделаем!»
-«И скажи Сергееву, чтоб своему пулеметчику тихо объяснил, что если поступит команда отойти, то он отходит именно туда и продолжает вести бой»
-«Я, понял» ответил Кондратьев и пошел на позиции второго взвода.
-«Товарищ капитан! Вот привел! Магазины отдал!» доложил Орлов. Рядом с ним стоял боец Борисов.
-«Хорошо. Ты, Орлов иди, а ты Пал Игнатич подойди ко мне» и когда Борисов подошел, капитан негромко продолжил «Пал Игнатич, учитывая твой почтенный возраст. Лет, ведь где-то, за пятьдесят будет?»
-«Пятьдесят шесть, а что, никак предложить чего хочешь? Не просто так, Орлов моим мальчишкам дополнительные патроны для автоматов дал» хитро прищурившись, ответил Борисов.
-«Вот видишь, думаю чего тебе по окопу бегать. Возьмешь свой «максим», и своих школьников. Не привлекая внимания, в обход, мимо моего шалаша и проберетесь, вон туда» объяснил капитан и показал рукой в сторону от позиций.
-«А там чего?»
-« А там, Пал Игнатич, видишь кустарник большой? Видишь там еще один куст повыше остальных, пышный такой?»
-«Ну»
-«Вот там, оборудуйте, себе позицию. Оттуда, и мы, и фашист, перед вами, как на ладони. И будете ждать. А в бой вступите только тогда, когда фашист подойдет, вон на ту линию, вон тех березок. Понял?»
-«Так это ж? Больно близко, кажется!»
-« Правильно, это метров тридцать от наших окопов!»
-«То есть, мы как бы резерв, что ли?»
-«Точно мыслишь, вы самый главный наш резерв! Ты только, Пал Игнатич смотри, начнешь садить из своего «максима», нас не зацепи. Сзади вас только болото, оно не очень большое, но глубокое. Если патронов не останется, школьников пусти болотом, может, спасутся»
-«А что, подмоги не будет?»
-«Будет, конечно будет. Ты все понял, Пал Игнатич? Тогда, давай, выполняй» сказал капитан, и пошел по траншее, проверяя, как бойцы подготовились.
На протяжении нескольких часов, они ждали атаки противника, но наступления не было. Напряжение, от ожидания, заставляло бойцов расслабляться. Кто-то уже дремал сидя в окопе, а кто-то лежал на траве у окопа.
-«Ну что, товарищ капитан,
Ждем третий час, а их все нет!
Готов сходить за поле сам,
И принести сюда ответ!»
-«Кондратьев, ты не торопись!
Еще успеем все разведать.
Ценна мне каждая здесь жизнь!
Свинцом успеешь отобедать!
Они должны быть где-то рядом!
Они же слышали стрельбу,
Им не понять каким отрядом,
Мы обороняемся в лесу!»
Раздался выстрел одиночный,
Кондратьев замертво упал,
Немецкий снайпер был так точен,
И слово веское сказал.
-«На дно окопа!! Твою ж мать!»
И капитан бинокль взял
«Откуда мог он так стрелять,
Что Степу сразу рассчитал,
Вот обозначились, мерзавцы,
И сразу нету одного,
Нельзя людей терять нам братцы,
До дня победы самого»
Все это думал про себя,
В бинокль что-то наблюдал,
«Мне проглядеть его нельзя.
Стоп. Кто-то ветку покачал»
-«А ну, Орлов, давай сюда!
И пулеметчика возьми!
Я пробегу сейчас туда,
А ты, вон там его смотри!
Меня на мушку он возьмет,
А ты, родной мой, не зевай!
Как выстрел звук свой обретет,
Огонь кинжальный открывай!»
Один боец вдруг приподнялся:
-«Идут! Товарищ капитан!»
Смертельный выстрел вновь раздался,
И он упал сраженный сам.
Багрицкий снова за бинокль:
-«Спокойно! Видите, идут!
Нам здесь не будет одиноко!
Нам развлечения найдут!»
Тут подошел один боец:
-«Меня послушай, капитан!
Немецкий снайпер молодец,
Полягут многие от ран.
Дай мне двоих! Его найдем,
Иначе многих здесь положит!
Его правее обойдем,
Ему уж вряд ли кто поможет!»
Багрицкий глянул на солдата,
Мужчина сорок с небольшим,
Была в нем выправка когда-то,
Лицо, как сборник для морщин.
-«Боец, фамилия?!»
-«Круглов!»
-«Ты из военных, что ли бывших?!
Найди двоих ему, Орлов!
Глядишь, найдет, минут нет лишних!»
«Огонь!», команда прозвучала,
И тихий лес узнал войну,
Смерть в этом месте не скучала,
Она гуляла на пиру.
Свинец траву косил и ливнем,
И тех, и этих поливал,
От боли кто-то громко вскрикнул,
И тихо наземь оседал.
-«Точней ребята! По прицельней!
Я понимаю, что трава!
Чтоб каждый выстрел был смертельным,
Мы остановим их тогда!
Орлов! А ну, давай к Бугрову!
Пускай поправит пулемет!
Он задирает вверх! Хреново!
И в холостую много бьет!
Пусть семь патронов отсекает,
И вправо больше подает!
Тут рота целая стреляет!
Зачем он центр нам стрижет?!
Здесь есть кому! Пусть фланг свой держит!
Ты сектор дай ему правей!
Пусть те кусты по краю срежет,
Там не один залег злодей!»
Он быстро глянул на часы
«Уж больше часа бой ведем,
И три часа до темноты,
Атаку эту отобьем»
Стрельба затихла как-то вдруг,
Все окунулись в тишину,
Как будто замер мир вокруг,
Все ненавидели войну,
И вечер сумерки накинул,
-«Кто здесь поближе?! Лопырев?!
Найди Орлова, куда сгинул?!
Он должен быть, где наш Бугров!
Астахов! Быстро по окопу!
Что там с потерями у нас?!
Понятно даже идиоту,
С утра ударят еще раз!»
-«Я здесь!»
-«Орлов! Ты, что родной?!
Куда пропал, запропастился?»
-«Так там с Бугровым вели бой!
А пулемет переместился!»
-«Едрена мать! Твоя задача,
Команды быстро доводить!
А как ты думал? Как иначе?
Я буду тут руководить?!»
В это время, к Багрицкому подбежал боец Астахов. –«Товарищ капитан!»
-«Да, слушаю, пробежался по окопу? Что у нас?» спросил капитан, повернувшись к Астахову.
Слегка отдышавшись, ополченец доложил «Убитых, двое! Раненых шестеро, двое тяжело!»
-«Тяжелые у кого?»
-«У Сергеева, второй взвод! И один из убитых, тоже у него! А другой убитый, Кондратьев, кажется фамилия, из резерва!»
-«Да, Кондратьев, правильно!» кивнул капитан и продолжил «Орлов!»
-«Я!» ответил Орлов из-за спины капитана.
-«А, этот, как его?»
-«Кто?!» не понял Орлов.
-«Ну, отправили охотиться за снайпером! Как его? Бойца того, фамилия?»
-«А! Круглов вроде бы!» вспомнил Орлов.
-«Точно! Круглов! Он не возвращался?» спросил капитан, посмотрев на Орлова.
-«Вроде бы нет!» пожал тот плечами.
-«Странно и подозрительно!» заключил капитан.
-«Товарищ капитан, а снайпер то, кажется, больше не стрелял!» сделал предположение Орлов.
-«Ладно, с этим потом разберемся! Взводных ко мне! Орлов, и Сергееву скажи, чтоб тяжелых, отнесли в мой шалаш. Я через десять минут жду командиров, вон, у того пня»
-«Понял!» ответил Орлов и пошел по окопу.
Вечер все больше переходил в ночь. Багрицкий сидел на пне, а рядом на траве, в своей гражданской одежде, кто в куртке, кто в плаще, а кто в вязаном свитере поверх рубашки, сидели, назначенные им командиры взводов и боец Орлов.
-«Ну что, товарищи командиры. Первые огневые контакты состоялись. Думаю, завтра противник предпримет основную попытку смять наши позиции и через лес выйти в тыл наших войск. Нас спасает то, что они не смогут пройти здесь танками и бронемашинами, но учитывая, что нас разделяет небольшое, заброшенное поле в четыреста метров. Они могут после короткой арт. подготовки атаковать нас мотоциклетным взводом, двумя или тремя ротами пехоты и быстро дойти до наших позиций. Поэтому, напоминаю, стоять насмерть! Обратной дороги у нас, нет! Панику пресекать жестко! Помните, за нами Ленинград! В случае моей гибели или выхода из строя, командование принимает на себя, командир первого взвода, Бугров Степан Степанович»
-«Я, есть» сидя на траве, ответил Бугров.
-«Какие вопросы есть, товарищи командиры?» одевая через плечо командирский планшет, спросил капитан.
-«Вопросов нет, все итак понятно» ответил командир второго взвода Сергеев.
-«Все ясно! Ежели надо, будем стоять! Какие тут вопросы?!» отозвался из темноты командир третьего взвода Демьянов.
-«Тогда, товарищи, всем отдыхать!» встав с пня и поправляя гимнастерку, сказал капитан и повернувшись к Орлову продолжил «Ты мою шинель не видел? А то что-то прохладно становится»
-«Так она, товарищ капитан, у шалаша, вы ее там бросили!» ответил Орлов.
-«А, ну хорошо, я как раз туда. Ты давай Орлов, тоже отдыхай, а то завтра трудный день будет!» уже уходя бросил капитан.
Он подошел к своему шалашу и заглянул вовнутрь. Один из бойцов перевязывал раненых и давал им пить. Капитан посмотрел на двух раненых и спросил у бойца «Как они?»
-«Товарищ капитан, плохо! Колосов, часа три протянет, а второй, наверное, до утра. Отправить бы их, товарищ капитан! В госпиталь их надо!»
-«Я понял!» ответил капитан и отойдя от шалаша, сел у большого, старого дерева.
Он прекрасно понимал, что эти раненые обречены, что их уже практически нет. Мысль о том, что и их то, самих, фактически уже нет, он старался отогнать прочь. Он вспомнил мать, отца и брата «они- то думают, что я смог уехать в Москву, а я- то здесь. Здесь, у самого порога Ленинграда, всего в каких-то десяти километрах от дома. Интересно, как там Тоня, в Москве. Эх, так и не успели мы свадьбу сыграть. Теперь уж не придется, наверное». За этими мыслями, он провалился в тревожный, беспокойный сон, в котором ему ничего не снилось. Усталость, накопившаяся за три дня, просто отключила сознание.
Сырое, холодное утро, заставило его сквозь сон прятаться в шинель, натягивая ее поднятый ворот до затылка. Казалось, что еще можно поспать. Лес только начинал просыпаться, как разрушив все мечты о сне, раздалась серия разрывов, заставившая забыть о мире и спокойствие. Он быстро подскочил, схватил автомат и побежал к окопу. –« Вниз всем!!!! На дно всем!! Голов не поднимать!!» спрыгивая в окоп, кричал капитан. Рядом с позициями опять прогремели разрывы, засыпая землей сидящих в окопе солдат.
Волна разрывов за волной,
Не оставляли шансов жить,
Так начинался этот бой,
Что б судьбы многие свершить.
Свинец повсюду сеял смерть,
От мин осколки раскидав,
Он разрывал земную твердь,
Безумный ужас лишь внушав.
-«Демьянов! Ляг на дно окопа!!
И всем, голов не поднимать!
Когда пойдет на нас пехота,
Тогда и будем отвечать!»
Багрицкий бегал по окопу,
И сам подбадривал бойцов:
-«Спокойно хлопцы! Их работа,
Пугать таких вот храбрецов!
Но мы свою работу знаем?!
Как только сунуться, дадим!
Ведь мы же с вами понимаем!
Мы здесь за Родину стоим!»
-«Хватает видно им запасов,
Что мины сыплют целый час!»
-«Не дрейфь Ка ты, боец Кубасов!
Они пугают этим нас!»
Земля дрожала от разрывов,
Стонала болью исходя,
Война не может быть красивой,
Где смерть и кровь вокруг тебя.
Обстрел закончился внезапно,
И опустилась тишина,
«Неужто все? И так приятно,
Как будто кончилась война»
-«А ну Ка, взводные, потери?!
Всем на позиции вставать!
Обстрел мы вытерпеть сумели,
Теперь рубеж бы удержать!»
Багрицкий снова взял блокнот,
И сделал записи свои
-«А где Орлов?! Вот обормот!
Кубасов! Ты его найди!»
-«Я здесь, товарищ капитан!»
-«Орлов, куда ты пропадаешь?!»
-«Я пробежался по взводам!»
-«Потери?! Ну, чего ты тянешь?!»
-«Убиты семеро с обстрела,
Двенадцать ранено легко!
Все больше в третий взвод летело,
А остальное, ничего!»
-«Ну, ни хрена, сегодня утро!!
Нам день бы этот отстоять!»
-«Идут!! Идут!! Их тьма как будто!»
-«А ну, без паники! Молчать!»
Он посмотрел, идут как черти,
-«Огонь пока не открывать!»
Орлов присвистнул: «Вы поверьте,
Но нам их ротой не сдержать!»
-«Ты что, Орлов?! Не падай духом!
Коленки, что ли затряслись?!
Давай к Бугрову, быстро, мухой!
Как передашь, сюда вернись!
Ему скажи, чтоб пулемет,
Его, огонь не открывал,
Минут пятнадцать боя ждет,
Потом свинца пускает шквал!
Давай родной, и по быстрее,
А то пора уж начинать.
Всем остальным, стрелять точнее!
Чтоб каждый выстрел был на пять!»
Он посмотрел в бинокль свой:
«Идут, как черти на параде,
Бой будет явно затяжной,
Станцует смерть в своем наряде»
Миг напряжения и страха,
Присущ он каждому бойцу,
-«Не Ленинград их ждет, а плаха!»
И капли пота по лицу.
-«Ну что, Орлов, уже вернулся!»
-«Я все Бугрову объяснил!»
И мир вокруг перевернулся,
-«Огонь!!!» он крикнул, что есть сил.
Свинец опять дождем ударил,
Фашисты падали в траву,
Кого-то жребий вмиг отправил,
Плясать со смертью на балу.
И закружилась в быстром танце,
Смертельной вьюги кутерьма,
А смерть показывала пальцем,
Кого к себе она брала.
-«Орлы! Всем целиться точнее!
Их перебежки пресекать!
Мы любим Родину сильнее,
А значит, будем здесь стоять!!»
И капитан из автомата,
Коротких дал очередей.
«Сломить Советского солдата,
Не выйдет даже у чертей»
И поле смертью задышало,
А лес от боли застонал,
Свинцу ни что не помешало,
Он тех, и этих убивал.
-«Смотри, как прет, фашист паскуда!!
Ей Богу, нам их не сдержать!!»
-«Стреляй!! Патроны есть покуда!!
Орлов, кончай тут причитать!!»
Но враг не думал отступать,
Упрямо двигался вперед,
Ползком, но продолжал стрелять,
Надеясь, что рубеж возьмет.
-«Орлов! Давай кА, в третий взвод!
Что пулемет их замолчал?!
Демьянов, что погоды ждет!?!
Иль пулеметчик их устал?!»
-«Так им, наверное, не сдюжить?!
Вон наседает как фашист!!»
-«Нас всех, Орлов, свинцом утюжат,
Но не дрожим, же мы как лист!!»
Вдруг пулемет вновь застрочил,
Заставив снова лечь врага.
-«Видал, Орлов, хватило сил!
Ты оставайся здесь пока!»
Капитан дал несколько коротких очередей из автомата и крикнув «Орлов! За мной!», побежал по окопу, в сторону первого взвода.
-«Точней, родные!! Прицельней!!» кричал Багрицкий бойцам, быстро продвигаясь по окопу. Метров через тридцать он резко остановился и дал три короткие очереди из автомата. Рядом с ним остановился Орлов и тоже стал стрелять в сторону наступающего врага.
-«Орлов! Видишь? Два пулемета!» почти на ухо бойцу кричал капитан.
-«Да!»
-«Двигай быстро к Бугрову! Их надо заткнуть! Пусть перенесет больше огня на них!» кричал капитан, показывая рукой. Как только он это сказал, два одиночных выстрела, откуда- то из леса, пулеметы противника заставили замолчать.
-«О! Товарищ капитан, видели?!» удивленно крикнул Орлов.
-«Видел!» ответил Багрицкий, и обратил внимание, что три немецких пехотинца перебегая, вдруг рухнули как подкошенные. «Кто-то, Орлов, нам хорошо помогает! Потом обязательно надо будет найти!». Один из немецких пулеметов опять стал стрелять длинными очередями. Тут же два одиночных выстрела прекратили его стрельбу. Багрицкий улыбнулся и про себя «Не знаю кто, но молодцы черти». Он посмотрел на часы «Два часа идет этот бой. Когда же они устанут? Пора бы отступать, господам фашистам. Неужели не понимают, что так сразу не пройти?!» размышлял капитан, когда услышал крик Орлова «Отходят! Отходят, товарищ капитан!!». Стрельба стала быстро угасать, и капитан крикнул «Прекратить огонь!».
Стало так непривычно тихо, что некоторые бойцы стали пальцами закрывать уши, проверяя, не оглохли ли они. Багрицкий снял фуражку, провел рукой по лицу и выдохнул. Он увидел, как Орлов устало сел в окопе и улыбался. Кто-то из бойцов - ополченцев сев в окопе и закрыв лицо руками, плакал. Кто-то дрожащими руками крутил самокрутки и смеялся. После грохота выстрелов и разрывов, так приятна была тишина. Она как наркотик, дарила блаженство и наслаждение. Даже говорить не хотелось, чтоб не нарушить эту тишь. Багрицкий окинул взглядом поле, заросшее травой и край леса « Да, не плохо мы им дали» про себя сделал заключение капитан.
-«Орлов!»
-«Я, товарищ капитан!»
-«Ну ка, по прикиньте, потери фашистов! И пошли кого-то, пусть командиров взводов, с нашими потерями, ко мне!»
-«Понял!» ответил Орлов, и поднявшись, не спеша пошел по окопу.
Капитан медленно одел фуражку, посмотрел в сторону от себя и пошел по траншее. Метров через тридцать, у окопа, на траве, лежала его шинель, которую во время боя он снял и бросил здесь.
-« Что, товарищ капитан, жарко было?!» кто-то обратился к нему из-за спины.
-«Да, жарковато!» ответил капитан и повернулся к спрашивавшему. Багрицкий увидел двух бойцов, в одном из которых, он узнал, того которого отправлял искать немецкого снайпера.
-«Товарищ капитан, боец Круглов и боец Семенов, с задания вернулись! Уничтожены две снайперские пары врага! У нас потери, боец Усов, и Семенова слегка зацепило!» доложил боец Круглов.
-«Добро, боец Круглов! Вашу снайперскую работу в бою видел, хвалю! Гляжу, оружием разжились?!» спросил капитан, показывая на снайперские винтовки за спинами бойцов.
-«Так точно! Взяли попользоваться, так сказать!» улыбаясь, ответил Круглов и спрыгнув в окоп продолжил «Товарищ капитан, мы с Семеновым далеко ходили. Можно сказать наше маленькое поле обошли»
-«И что интересного видели?» заинтересованно спросил капитан.
-«Товарищ капитан, у вас карта есть?»
-«Есть, конечно» ответил Багрицкий и открыв свой командирский планшет продолжил «Вот, смотри! Тут мы, а вот здесь, по всей видимости, они!»
-«Э нет, товарищ капитан! Они вот здесь! Потому как вот тут и вот тут жижа и трясина. Нет, идти, конечно, можно, там по щиколотку. Но не любят они грязи, поэтому встали здесь»
-«Но откуда там болото?» спросил капитан, показывая карандашом место на карте.
-«Да, там и не болото. Толи от того, что ручей рядом, толи от родника, что там бьет, там заболотило. Не понятно, но нам на руку!»
Багрицкий задумался. Он вспомнил, что говорил ему полковник, и теперь ему стало понятно, почему немцу не пролезть тут тяжелой техникой. «Полковник видно места эти знает хорошо, раз так был уверен. Так, а что он мне про полянку говорил? Полянка? Не помню, где эта полянка. Кажется, закрыть ее надо. Почему? Где? Не помню» напряженно думал капитан, пропуская мимо слова Круглова, пока слух не поймал слово «Полянка».
-«Стоп!» громко сказал капитан.
От неожиданности, Круглов замолчал на полуслове.
-«Где эта поляна? Что за поляна? На карте покажи» спросил Багрицкий и посмотрел на Круглова.
-«А, что полянка такая небольшая. Левее и впереди нас будет, метров сто, сто пятьдесят. Вот здесь. Но, вот что интересно, капитан, от этой полянки идет тропка, такая узенькая. Идет она, вот так, и выходит прямо вот сюда» сказал Круглов и показал пальцем точку на карте.
-«Так, а если немцы ее найдут эту полянку, они по ней к нам куда выйдут?»
-«Ну, так они нас все равно не минуют! Просто выйдут, вон у тех кустов слева! Вон у тех! И нам надо будет смещаться левее!» говорил Круглов, показывая рукой.
«Это хорошо, значит Борисова, я удачно отправил со школьниками. В любом случае, как и куда бы ни вышли немцы, они, как ни крути, попадут в поле его зрения и в сектор его пулемета» размышлял Багрицкий, складывая карту.
-«Товарищ капитан!» обратился подошедший Орлов.
-«Да. Где командиры?» ответил капитан, поворачиваясь к Орлову.
-«Сейчас идут! Фашистов насчитали шестьдесят семь! Это только кого видно, а некоторых из-за травы не увидеть! Нормально мы им дали! Пусть знают гады!» улыбаясь, доложил Орлов.
-«Шестьдесят семь! Да, не плохо! Но радоваться рано, Орлов, что с нашими потерями?!»
-«Знаю только по первому взводу! У Бугрова, четверо убитых и трое раненых!»
Багрицкий только успел записать, что-то в блокнот, как в метрах двадцати от окопа, в районе первого взвода, прогремели три сильных взрыва.
-«Мины!!!!!» пронеслось по окопу.
-«Всем на дно окопа!!» крикнул Багрицкий, быстро спрятав блокнот в планшет и пригнувшись, пошел по окопу. Еще три мины разорвались в десяти метрах от окопа, но уже со стороны третьего взвода. Немцы стали методично засыпать рубеж минами.
Два часа минометного ада,
Когда смерть снова танец вела,
Он подумал: «Упрямые гады!»
Вдруг земля рядом с ним ожила.
Тишина навалилась ударом,
А потом звон противный в ушах,
Все в глазах застелило туманом,
Он едва устоял на ногах.
Зашатало и кинуло в омут,
Он за бруствер схватился рукой,
Тут за спину его кто-то тронул,
И сквозь звон «Капитан, ты живой?!»
А в глазах пелена из тумана,
Рядом снова волна из земли,
Он упал от второго удара,
Мысли тут же пропали, ушли.
Часть окопа засыпало смертью,
Кто-то вскрикнул и сразу упал,
Смерть хлестала свинцовой всех плетью,
Кто-то громко от боли кричал.
Он очнулся в кустах, за окопом,
Голова, словно боли клочок,
Приподнялся с нелегким он вздохом,
Тело ноет как нервов пучок.
Звуков нет, как немое кино,
Видит взрывы и видит стрельбу,
«Интересно, лежу здесь давно?
Почему говорить не могу?»
Он нащупал рукой автомат,
«Значит, кто-то меня оттащил.
Мне к окопу, вернуться назад,
Не хватает подняться мне сил»
Сам к окопу, пополз с автоматом,
Слух к нему возвращался слегка,
А рубеж, жарким боем объятый,
Воевал, огрызался пока.
Он отчетливо видел врага,
Те бросали гранаты вперед,
Грохот взрывов, сплошная стрельба,
И без умолку бьет пулемет
Но сознание вдруг отключилось,
Обнимая его темнотой,
Он не знал, что там дальше случилось,
Сам очнулся, обрызган водой.
Багрицкий открыл глаза. Сквозь листву по лицу били холодные капли осеннего дождя. Он снова лежал за кустами, но на этот раз, он был накрыт каким-то плащом. Приподнявшись на локти, он увидел, что рядом у ног, лежит автомат и его полевая сумка. « Значит, кто-то опять меня оттащил сюда. Но где все? Почему так тихо?» сев прислонившись к дереву, подумал капитан. Он вслушивался в этот приятный и спокойный шум моросящего дождя. «Едрена вошь! Никитин! Пулемет сюда тащи!» услышал капитан и с облегчением выдохнул. «Наши, значит не все так плохо. Наши, живые» радовался в душе капитан. Одев через плечо свой планшет, и взяв автомат, он медленно пошел к траншее. Картина, которая открылась ему, когда он подошел и встал у окопа, была по истине угнетающей. Часть траншеи осыпалась от взрывов и по всей ее протяженности, в разных позах застыли тела убитых ополченцев. Перед окопом, в метрах десяти от него, лежало множество убитых фашистов. И этот ковер из мертвых тел тянулся по всему рубежу обороны.
-«О, капитан, ты как?!»
-«Круглов, живой?! Родной мой, живой!» обернувшись на вопрос, ответил капитан. Он обнял бойца и повторял «Живой! Молодец! Живой!»
-«Да я чего?! Вроде живой! Так, малость контузило!» отвечал боец, который по возрасту был почти вдвое старше капитана. Он понимал, что этому молодому капитану, двадцати пяти или двадцати семи лет, как и всем мужикам- ополченцам, пришлось пережить, один из самых страшных дней своей жизни. А многим из них его, этот день, пережить не удалось. Он легко похлопал обнявшего его капитана по спине и спросил « Ты то как, капитан? Слух то есть?»
-«Кажется, есть, а сначала вообще не слышал» ответил Багрицкий и они с Кругловым сели на поломанное взрывом дерево.
-«Не мудрено, уши то в крови были! Я уж подумал, все, не боец у нас капитан! Потом оттащил туда, подальше от окопа, чтоб не засыпало!»
-«Так это ты? Спасибо, что не бросил!»
-«Ну, ты капитан, и скажешь! Кто ж командиров, да еще и раненых бросает?!»
-«Тебя как звать, Круглов? А то все боец Круглов, боец Круглов, а имени и отчества не знаю! А по возрасту, ты мне в отцы годишься, наверное?»
-«Мне всего то, сорок шесть, я еще в полном расцвете сил! А, зовут меня, товарищ капитан, истинно русским именем, Иван!»
-«А по батюшки?»
-«А вот по батюшки, очень мудрено получится! Иван Иванович, я!» улыбаясь, ответил Круглов. Багрицкий посмотрел на бойца, и они вместе рассмеялись.
-«О, капитан, гляди, войско наше идет!» Круглов показал рукой.
Вдоль траншеи, медленно и устало, шли шесть бойцов-ополченцев. Гражданская одежда, в которую они были одеты, была грязная и у некоторых, в нескольких местах разорвана. Трое из них несли за плечами по три винтовки, один нес пулемет Дегтярева, а двое остальных несли по три немецких автомата и подсумки с магазинами к ним.
-«Это, что все кто остался с первого взвода?!» спросил капитан глядя на Круглова.
-«Ты, что, капитан?! Это все кто остался вообще!» ответил Круглов.
-« Что?!! Как, все?!» негромко спросил капитан и встав пошел к ним на встречу. Круглов пошел за ним следом. Увидев подходящего к ним капитана, ополченцы остановились и встали в неровную шеренгу. Багрицкий остановился перед ними и молча смотрел на них. Потом он посмотрел на рядом стоящего Круглова и спросил «А остальные? Что никого?!»
-«Остальные, вон!» ответил Круглов и глазами показал на траншею.
Капитан молча повернулся и посмотрел. Тела погибших ополченцев лежали по всему рубежу обороны. Капитан смотрел и молчал.
-«Мужики, вы пока садитесь вон там, у дерева. Капитан сейчас подойдет» сказал ополченцам Круглов, а сам подошел к капитану и продолжил «Такие дела, капитан!
Война»
-«А, как же устояли то, тогда?» тихо спросил капитан, не поворачиваясь к Круглову, и продолжая смотреть на траншею и убитых.
-«Так тебе спасибо капитан! Ты это лихо придумал, с пулеметом! Я уж думал хана нам, не удержать! Фашист то уже почти у окопа был!»
Багрицкий повернулся к Круглову и слушал. А боец продолжал «Ну вот я значит и говорю. Фашист уже рядом, уже хана почти, а тут как даст пулемет! Вон оттуда, ну вон оттуда, там еще кустарник большой был!» показывая рукой, говорил Круглов и дальше продолжил « Одним словом спас он нас! Повалил он их не слабо! Ближние к нему немцы, пытались было его атаковать, но там еще кто- то был и из автоматов им добавили. Я конечно капитан не знаю, кого ты там оставил, но скажу так. Сейчас бы мы здесь не разговаривали, и немец бы нас прошел, если бы не герои, что там были!»
-«А почему были?!» спросил капитан и посмотрел на Круглова.
-«Так фашист огонь минометов весь туда перенес! Видишь, капитан, кустов там нет?! Там мин шестнадцать разорвалось! Они там все перепахали! А кто там был то, капитан?»
-«Так вы еще не ходили туда?!»
-«Нет, еще. Мы же сами только собрались, кто уцелел! Бой то только двадцать минут как закончился! А кто там был то?!»
-«Всем оставаться здесь!» крикнул капитан шестерым бойцам и тут же продолжил «Пошли Иван Иванович, быстрей давай! Может, уцелел кто из них?!» И капитан быстрым шагом устремился в сторону позиции пулеметчика. Круглов пошел следом, поправляя на плече немецкий автомат.
-«Капитан, так кого ты туда определил?!» на ходу спрашивал Круглов.
-«Школьники наши там были и Борисов!» ответил капитан, не останавливаясь.
-«Едрена мать!! Школьники?!! А Борисов, это дядька то такой в возрасте, да?!»
-«Да!» ответил капитан.
Уже подходя к месту, где располагалась позиция Борисова, капитан понял, что ничего хорошего там они не увидят. Все место было перепахано воронками от разрывов мин. Несколько небольших деревьев были срезаны взрывами почти у основания. На месте больших кустов было две огромные воронки.
Остановился у воронки,
Сдержался, чтоб не закричать,
-«Я буду бить этих подонков!!
Они, устанут умирать!!»
Тела, прошитые свинцом,
По двум воронкам раскидало,
Ладонью вытер он лицо,
Сознанье не воспринимало.
Круглов сглотнул тяжелый ком,
-«Пойдем отсюда, капитан,
Теперь навечно лес их дом,
Не залечить душевных ран!»
-«Но я же думал, здесь потише!
Что тут сумеют уцелеть!
А тут гляди, оно как вышло!
На это больно мне смотреть!»
-«Ты, капитан, себя не рви!
Война, другого не попишешь!
Ее не ведомы пути!
Пойдем, пойдем! Давай ка, слышишь?!»
-«Иван Иваныч, я, иду!
Обидно, больно, за ребят!
Вины с себя я не сниму,
Что не отправил их назад!»
-«Конечно, жалко ребятишек,
Но и себя, ты не вини!
О них еще напишут книжки!
Другого не было пути!»
-«Ты что, Круглов?! Какие книжки?!
Мы здесь поставлены на смерть!
И эти школьники, мальчишки,
Зачем легли в земную твердь?!
Неужто ты не понимаешь,
Сюда подмога не придет!!
Мы просто пыль! Ты это знаешь?!
И каждый, каждый тут умрет!!»
Круглов схватил его за ворот:
-«Ты надломился, капитан!!
Иль Ленинград тебе не дорог?!
Иль все погибшие обман?!
Ты только что кричал, что будешь,
Подонков со свету сживать!
Теперь истерикой все губишь!
Так как тебя мне понимать?!
Сожми истерику в кулак,
И дрожь душевную уйми!
Коль надо сделать к смерти шаг,
Врагов ты больше забери!
Надеюсь, ты меня услышал,
Иначе нам не по пути!
Но если с нами тут ты выжил,
То нам с тобой на смерть идти!»
А капитан вздохнул собравшись:
-«Прости Круглов, прости родной!
Я, этой смертью надышавшись,
Душой как будто бы больной!
Мальчишки эти, я подумал,
Как брат, ровесники ему!
Так жаль, так жаль мне их безумно!
Но я собрался, я смогу!»
-«Тогда пойдем. Стемнеет скоро!
Нам надо, что-то предпринять,
Теперь оружия так много,
Что нам его и не собрать!»
Багрицкий и Круглов вернулись к бойцам, которые за время их отсутствия собрали кое-какое оружие убитых ополченцев и фашистов. Они расположились поглубже в лес, метрах в сорока от траншеи. Сумерки уже частично скрывали ужасную картину, написанную, недавним боем и создавалось впечатление, что больше ничего страшного произойти не может.
-«Ну что там, товарищ капитан?!» спросил один из ополченцев, который занимался разведением огня.
Капитан оставил вопрос без ответа и тяжело сел на траву у большого дерева.
-«Ты Никитин, давай костер разжигай!» ответил Круглов, жестом и глазами показав, чтоб не спрашивали.
Ополченцы расселись вокруг небольшого костра. Все сидели, молча, и смотрели на огонь. Каждый прокручивал в голове события прошедшего боя. Говорить не хотелось. Ночь почти полностью вступила в свои права. Капитан тяжело поднялся и пересел поближе к костру, рядом с ополченцами. Он посмотрел на лица этих взрослых уставших мужиков, которые молча сидели и смотрели на огонь.
-«Ну что, мужики, что делать будем? Восемь нас осталось» негромко сказал Багрицкий.
-«Да, сегодняшний день жизнь перевернул» сказал один из ополченцев, лет сорока, глядя на огонь.
-«Это не день перевернул, это война все нашу жизнь перевернула! А многие и этот день то не пережили!» вступил в разговор Круглов.
-«А что делать, товарищ капитан, нам сейчас только одно, к своим отходить!» предложил ополченец, на вид которому было не больше тридцати.
Остальные сидевшие у костра посмотрели на него, а потом на капитана. Багрицкий достал из своего планшета блокнот и что-то записывал карандашом.
-«Э, какой ты скорый на уход! Так что мы здесь зря стояли, что ли?! Куда это нам отходить?! Может, в Ленинграде фашистов подождем?!» громко возразил Круглов.
-«Давайте так, не будем спорить и ругаться! Мы же с вами в армии! Для начала, мы познакомимся. Вот давайте с вас и начнем!» спокойно сказал капитан и показал карандашом на ополченца лет тридцати.
-«Черноземов, я!» растерявшись, ответил ополченец.
-«Нет, нет. Не так. А полностью фамилия, имя, отчество, возраст и кем до войны были» поправил его капитан.
-«Черноземов Михаил Николаевич, двадцать девять лет, шофером я трудился, при заготконторе»
-«Вот и хорошо! Семья? Дети? Есть? Ленинградец?» спрашивал капитан и что -то записывал в блокнот.
-«Да, родом с Ленинграда, женат, двое детишек, малые еще совсем, три и четыре годиков. Девчушки, у меня» при последних словах Черноземов по- доброму улыбнулся, явно вспомнив своих родных девочек.
-«Теперь, вы!» капитан показал на сидящего следующим ополченца.
-«Никитин Виктор Андреевич, тридцать два, работал киномехаником, жена и сын двенадцати лет»
-«Терентьев Николай Николаевич, сорок три, рабочий, токарь. Женат, трое у меня. Старший сын воюет. Средний, служит в Ленинграде, в милиции. А младший в школе» назвался следующий.
-«Андреев Иван Федорович, тридцать восемь, не женат, учитель физкультуры»
-«Голубев Андрей Иванович, сорок пять, рабочий с завода, жена и трое дочерей, скоро внук должен появиться, старшая на девятом месяце»
-«Изельман Михаил Иосифович, пятьдесят три года, историк, а если быть точнее преподавал историю и литературу. Уже трое внуков у меня и одна внучка» с улыбкой сказал худощавый ополченец, на вид которому можно было дать все шестьдесят.
-«Круглов Иван Иванович, сорок шесть лет, бывший майор красной армии, потом враг народа, за неделю до войны оправдан. Семью потерял, уехали они в Архангельск к родне, отказались от меня»
-«Ну, а я, Багрицкий Андрей Александрович, двадцать шесть лет, капитан особого отдела Московского военного округа. Семьи нет, мать, отец и брат живут в Ленинграде. Вот проведал их, и оказался здесь волею случая. Война» капитан немного подумал, записал кое-что в блокнот и продолжил «Обстановка сами видите какая, товарищи. Нам надо подумать, что мы сможем предпринять, в данной ситуации»
-«А что тут думать?! Драться надо! Строить оборону ввосьмером!» громко высказался Круглов.
-« И что мы тут ввосьмером на воюем?! Нас быстро сомнут, даже пострелять не успеем! Отходить до своих надо!» возразил Черноземов.
-«Точно! Отходить резонней будет!» поддержал Никитин.
-«Что драпануть решили?! Что поджилки трясутся?!» громко перебил их Терентьев.
Разгорелся не шуточный спор и ругань. Багрицкий молча смотрел на ополченцев и покачав головой, громко сказал «Тихо!». Все замолчали, и он продолжил «Ну что же, вы?! Вроде взрослые мужики, а базар устроили как бабы! Я вам так скажу! Вон там, за нами Ленинград! Наш Ленинград! Город, где я вырос. Город, где живут ваши семьи! Город, который для нас, самое сердце! На нас здесь, надеются все! Что сможем, что задержим, этого проклятого фашиста! Куда отходить?! Уже так на отступались, что перед народом стыдно, мне как военному стыдно! А вы, мужики, и есть народ, который должен помочь своей армии. Вы сегодня сами увидели и прочувствовали, насколько силен враг! Десятки тысяч наших солдат погибли, сдерживая немецкую армаду, но пришло время и мы, с вами сегодня на самом важном, для каждого рубеже! И даже если мы погибнем тут, на подступах к Ленинграду, но заберем с собой еще взвод фашистов, то это уже победа! Наша победа! Значит, к самому городу их придет уже меньше, и наши смогут его удержать! Вот так мужики! Лично я, никуда отсюда не уйду! Фашисты еще ответят мне, за тех, кто навсегда остался в нашей траншее! И бить я их буду, до тех пор, покуда дышать буду!»
Все молчали, повисла тишина, только свет от небольшого костра освещал лица сидящих вокруг него.
-«Товарищ капитан, можно?» нарушил тишину Изельман.
-«Да, конечно»
-«Вы очень правильные слова сказали. Этот город, наша душа и сердце. Я, сугубо мирный человек, но пошел и записался в ополчение, потому, как знаю, если фашист придет в Ленинград, все мои дети, внуки и много других людей, извините, моей национальности, будут убиты. Я не знаю сколько убил сегодня врагов, так как скажу честно, стрелял просто в их сторону, иногда целясь»
Все у костра засмеялись, тем самым перебив его.
-«Да, да, товарищи, я вам говорю честно! Но завтра, я опять буду стрелять! И целиться я буду лучше, точнее! Потому как, ни хочу я, чтоб эти твари, пришли в мой, в наш, город!»
Опять повисла тишина. Каждый думал о своем и смотрел на огонь. Изельман посмотрел на всех и продолжил «Я прочту вам одно стихотворение, очень душевное и со смыслом! Его написал один политический деятель, царских времен. Написал его Иван Иванович Тхоржевский!» И в лесу у костра, в кругу восьми уставших мужчин, слышались строчки, читаемые спокойно и негромко:
Легкой жизни я просил у Бога,
Посмотри как мрачно все кругом!
Бог подумал, подожди немного,
Ты еще попросишь о другом!
Вот уже кончается дорога,
И вот, вот порвется жизни нить!
Легкой жизни я просил у Бога,
Легкой смерти надобно просить!
Изельман закончил читать стихотворение и посмотрел на остальных. Эти восемь строчек, как будто остановили мгновение. Все молчали, и каждый боялся нарушить эту тишину. Багрицкий глянул на Изельмана и сказал «Сильные строчки! Прямо за душу берут! Я хоть и не верю в Бога, но зацепило, вот тут» и он показал себе на сердце. Все остальные сидели и молча, смотрели на огонь.
-«Ну что, мужики, приуныли? Такая доля выпала, ничего тут не попишешь! Давайте отдыхать будем, а то завтра не до этого будет! Выспаться надо!» нарушил молчание Круглов.
-«Да уж, точно не до этого будет. Завтра крепкий сон у нас будет, никто потом не разбудит! Я, пожалуй, тоже отдохну!» сказал Голубев и стал поудобней усаживаться у дерева.
-« А я, мужики, лучше пулемет проверю, чтоб завтра не заклинил!» достав какую - то тряпку, сказал Черноземов и продолжил «Хоть платком протру от земли»
-«Вот правильно, Черноземов! Всем бы не мешало оружие обсмотреть, а уж потом спать!» поддержал капитан и сам, взяв немецкий пулемет, стал его обсматривать и проверять. Но уже через час усталость так дала о себе знать, что даже капитан стал дремать у дерева, едва закончив протирать пулемет.
И ночь, накинув одеяло,
Клонила все же их ко сну,
Усталость каждого обняла
И окунула в тишину.
Им ничего уже не снилось,
Война все силы забрала,
И бездна сна так навалилась,
И ночь к рассвету поползла.
Они все спали с наслажденьем,
Забыв про ужасы войны,
Ночь убаюкала забвеньем,
Накрыв их царством тишины.
Рассвет едва коснулся ночи,
А капитан уж на ногах,
«Будить бы надо, жалко очень,
Родных наверно видят в снах»
Он мужиков будить не стал,
Сам вышел из лесу к окопу,
Туман над полем исчезал,
Раскрыв убитую пехоту.
Он вдруг подумал «Вот она,
Картина смерти на рассвете,
Кругом тела, тела, тела,
Убиты те, убиты эти»
-«Что капитан, сюжет ужасный?!
Убитых больше чем живых?!»
-«А, это ты, Круглов, напрасно,
Они сложили здесь своих!
Пройдут сквозь нас, их дальше встретят,
И будут насмерть там стоять!
Им ничего уже не светит!
Народ готов наш умирать!»
Они стояли вдвоем над разрушенной взрывами траншеей и смотрели на эту безжалостную картину войны.
-«Я тут что подумал, капитан. Ну, своих они понятно соберут, похоронят, а нас? Будем что так и лежать как наши сейчас?» спросил Круглов.
-«Не бойся, Иваныч, так в окопе и присыпять землицей. Потом после войны наши нас найдут» посмотрев на Круглова, ответил Багрицкий.
-«Найдут ли?» сомневался Круглов.
-«Найдут, обязательно найдут, Иваныч! Они же знают, что мы тут!»
В это время сзади подошли остальные ополченцы. Теперь они все вместе стояли у траншеи. Капитан достал из планшета блокнот и сделал запись «3 сентября 1941 года. Четвертый день обороны. Занимаем позиции. Ожидаем атаки немцев»
Закончив писать, он спрятал блокнот и посмотрел на бойцов. Багрицкий подошел к ним поближе и сказал « Ну, что, мужики, постоим за Родину, последний раз! Потому, как, если не мы, то кто?! У нас четыре пулемета, так по двое на пулемет и разберемся! Позиции бы выбрать получше!»
-«Не, не успеем капитан!» сказал Круглов и показал взглядом на поле.
Багрицкий посмотрел и скомандовал «К бою!!». Все попрыгали в траншею и уже по ней разбрелись, разобравшись по двое. Пока Круглов смотрел в бинокль на наступающих немцев, капитан снял свой планшет и бросил его на дно окопа и присыпал землей.
-« Ну, Круглов, сколько насчитал?»
-«На третьей сотне сбился! А что, их считать? Свинцом насчитаем!» сказал, ухмыляясь, Круглов и передернул затвор автомата.
Багрицкий приготовился к стрельбе из пулемета. Он посмотрел на Круглова, а тот на него. Их взгляды встретились. Круглов кивнул головой и негромко сказал «Все. Давай, капитан»
И над траншеей пронеслась громкая команда «Огонь!!!»
Они не знали, да и не могли знать, что ровно десять часов назад, в пяти километрах за ними было закончено обустройство линии обороны, которую фашисты так и не смогут прорвать. Они не знали, да и не могли знать, что через пять дней начнется блокада Ленинграда, которая войдет в историю как бессмертный подвиг ленинградцев, как бессмертный подвиг советского народа. Они не знали этого и не могли знать, но они делали все, чтоб хотя бы на миг, приблизить Великую Победу!
Они остались там навечно,
Закрыв собою Ленинград,
Войну, взвалив себе на плечи,
Не отошедшие назад!
И я хочу, чтоб наша память,
Была достойна жизни их!
А кто посмеет в нее гадить,
Пусть будет проклят, за двоих!
декабрь 2018г.