Были мы детьми девяностых лет, зарывали в садике свой секрет: цветок шиповника да фантик от «Love is». Век двадцатый катился под горку вниз. Папа вешал гирлянду новогоднюю на карниз. Нельзя было играть со шприцами. Звезды мерцали.
Папа изображал Деда Мороза на Новый год. Пахло мандаринами, стоял на столе салат. Мы пили летний, пахнущий вишней компот. Папа был огромен и бородат, папа был чудо, и таинство, и волшебство. Мы утыкались в него, и верили мы в него.
Кто-то сторчался, кто спился, кто шагнул из окна. Их секретики под стеклом так и ждут их в толще земли. Я вот стою под толщей космоса, я одна, и идут через меня звезды и корабли.
Нам, потерянным и взрослым, вернули чудо на Новый год. Я звоню папе, он показывает: у него черный кот. Кот любит папу, а папа любит кота, а я люблю их обоих. В воздухе разлита невозможная серебряная тишина.
Сегодня ночью голубка стукнется у окна. И к нам вернется все, что мы потеряли, не сберегли: и наши секретики под толщей земли, и папа - сильный и смелый, такой большой. И сегодня душа говорит с душой: чудо, что было утрачено, - мы нашли.
И идут через меня звезды и корабли.