Любившие и нет, все равною стопой
восходят на ладью, ведомую Хароном,
и снова чертит он, качаясь над затоном,
их имена веслом, как ручкою слепой.
Когда же выйдут все испуганной толпой,
он каждого найдёт в том сумраке бездонном,
и, выдернув стрелу, с насмешливым поклоном
Амуру возвратит и ржавой, и тупой.
А тот поднимет лук, прищурит левый глаз,
и вот уж тетива запела, задрожала,
бросая новый мост меж адом и душой,
поэтому печаль сама находит нас,
и не мила любовь без тяжкого начала,
и плотен свет её от горести чужой.