Такие строчки стихотворения запоминается навсегда, раз их, услышав, от них образно говоря, «идёт мороз по коже».
«Одним стихам вовек не потускнеть,
да сколько их останется, однако.
Я так устал! Как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть».
Замечательный, русский поэт Борис Алексеевич Чичибабин (16.01.1923 – 15.12.1994) всю жизнь прожил на Украине, где он родился в 1923 году в г.Кременчуге. В жизни, по паспорту, носил фамилию отчима - Полушин, а как поэт печатался под фамилией матери – Чичибабин.
Борис Алексеевич воспитывался в семье офицера. До 1930 года семья жила в посёлке Рогань под Харьковом, где Борис пошёл в школу. В 1935 году Полушины переехали в г.Чугуев, где отчим получил должность начштаба эскадрильи Чугуевской школы пилотов.
Борис учился в чугуевской школе с 5-го по 10-ый класс. Здесь он постоянно посещал литературный кружок, публиковал свои стихи в школьной и даже городской газете под псевдонимом Борис-Рифмач. По окончанию школы Борис Чичибабин поступил на исторический факультет Харьковского университета.
Но война прервала занятия. Когда началась война, отчим вывез пасынка г.Батайск, где устроил его токарем в авиаремонтные мастерские.
В ноябре 1942 года Борис Алексеевич был призван в армию, служил солдатом 35-го зенитного стрелкового полка в Грузинской ССР. В начале 1943 года поступил в школу авиаспециалистов в г.Гонбори. С июля 1943 года до самой Победы, служил механиком по авиаприборам, в разных авиационных частях. Несколько месяцев после Победы, занимал такую же должность в Чугуевском авиаучилище, затем был демобилизован по болезни (варикозное расширение вен с трофическими язвами).
Демобилизовавшись, в 1945 году, поступил на филологический факультет харьковского университета. Через год в июне 1946 года арест. Приговор -5 лет – «за антисоветскую агитацию».
Предположительно причиной ареста были стихи, где были такие строки, которые не понравились чекистам, в ироническом стихотворении «Мать моя посадница»:
«Пропечи страну дотла,
Песня – поножовщина,
Чтоб на землю не пришла
Новая ежовщина!»
После, почти, двухлетнего, (с июня 1946 года по март 1948 года) следствия, (Лубянка, Бутырская и Лефортовская тюрьмы, Борис Чичибабин был направлен, для отбытия пятилетнего срока в Вятлаг, Кировской области.
В тюрьме Борис Чичибабин написал известное стихотворение «Красные помидоры» а в лагере, стихотворение, ставшее песней «Махорка
«Красные помидоры».
Кончусь, останусь жив ли,-
чем зарастёт провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.
Школьные коридоры –
тихие, не звенят…
Красные помидоры
кушайте без меня.
Как я дожил до прозы
с горькою головой?
Вечером на допросы
водит меня конвой.
Лестницы, коридоры,
хитрые письмена…
Красные помидоры
кушайте без меня.
1946 год. Тюрьма.
«Махорка».
Меняю хлеб на горькую затяжку,
родимый дым приснился и запах.
И жить легко, и пропадать не тяжко
с курящейся цигаркою в зубах.
Я знал давно, задумчивый и зоркий,
что неспроста, простужен и сердит,
и в корешках, и в листиках махорки
мохнатый дьявол жмётся и сидит.
А здесь, среди чахоточного быта,
где холод лют, а хижины мокры,
все искушенья жизни позабытой
для нас остались в пригоршне махры.
Горсть табаку, газетная полоска –
какое счастье проще и полней?
И вдруг во рту погаснет папироска,
и заскучает воля обо мне.
Один из тех, что «ну давай покурим»,
сболтнёт, печаль надеждой осквернив,
что у ворот задумавшихся тюрем
нам остаются рады и верны.
А мне и так не жалко и не горько.
Я не хочу нечаянных порук.
Дымись дотла, душа моя махорка,
мой дорогой и ядовитый друг.
1946 год. Вятлаг.
В1949 году родители Бориса Чичибабина отправили его стихи в «Огонёк». И консультантка редакции прислала ответ «по поручению товарища Суркова».
Ответ абсолютно стандартный, какие многие получали в прежние годы. Так вот оценивая стихи, как плохие и беспомощные и фактически, уговаривая Чичибабина не писать вовсе, консультантка решила его утешить. «Ведь вы работаете, тов. Чичибабин. Ваш труд, кем бы вы ни были, нужен, полезен стране и народу, ведь не только писатели и поэты нужны Родине».
Горькая ирония в том, что именно в это время Чичибабин был «нужен Родине» в качестве заключённого Вятлага, на лесоповале. На свободу, в Харьков, Борис Чичибабин вышел в 1951 году. Долгое время был разнорабочим, около года проработал в Харьковском театре русской драмы подсобным рабочим сцены, потом окончил бухгалтерские курсы, которые были самым быстрым и доступным способом получить специальность.
Ярый противник сталинизма, Борис Чичибабин, в 1959 году, написал яркое стихотворение «Клянусь на знамени весёлом» , имеющем второе название:
«Не умер Сталин».
Однако радоваться рано-
и пусть орёт иной оракул,
что не болеть зажившим ранам,
что не вернуться злым оравам,
что труп врага уже не знамя,
что я рискую быть отсталым,
пусть он орёт, - а я – то знаю:
не умер Сталин.
Как будто дело всё в убитых,
в безвестно канувших на Север-
а разве веку не в убыток
то зло, что он в сердцах посеял?
Пока есть бедность и богатство,
пока мы лгать не перестанем
и не отучимся бояться,-
не умер Сталин.
Пока во лжи неукротимы
сидят холёные, как ханы,
антисемитские кретины
и государственные хамы,
покуда взяточник заносчив
и волокитчик беспечален,
пока добычи ждёт доносчик,-
не умер Сталин.
И не по старой ли привычке
невежды стали наготове-
навешать всяческие лычки
на свежее и молодое?
У славы путь неодинаков.
пока на радость сытым стаям
подонки травят Пастернаков,-
не умер Сталин.
А в нас самих, труслив и хищен,
не дух ли сталинский таится,
когда мы истины не ищем,
а только нового боимся?
Я на неправду чёртом ринусь,
не уступлю в бою со старым,
но как тут быть, когда внутри нас
не умер Сталин?
Клянусь на знамени весёлом
сражаться праведно и честно,
что будет путь мой крут и солон,
пока исчадье не исчезло,
что не сверну, и не покаюсь,
и не скажусь в бою усталым,
пока дышу я и покамест
не умер Сталин.
1959 год.
Первый сборник стихов «Молодость» выпустил в 1963 году, в Москве, на излёте «оттепели». В 1966 году Бориса Чичибабина приняли в Союз писателей СССР, одну из рекомендаций написал детский поэт Самуил Маршак.
В 1968 году Борис Алексеевич снова попал в опалу, по настоянию КГБ, власть закрыла в Харькове, руководимую им литературную студию, а в 1973 году,
Борис Чичибабин был исключён из Союза писателей СССР за стихи «Памяти Твардовского», «Солженицыну», «Галичу», и «С Украиной в крови я живу на земле Украины».
В 1974 году поэта вызывали в КГБ. Там ему пришлось подписать предупреждение о том, что, если он продолжит распространять самиздатовскую литературу и читать стихи антисоветского содержания, на него может быть заведено дело.
На страницы печати Борис Алексеевич вернулся лишь в 1987 году, одновременно с восстановлением в рядах Союза Писателей СССР.
В середине 80-х у Бориса Чичибабина вышли два сборника стихов: «Мои шестидесятые» изд./Днепро и «Колокол» за счёт автора. Большие подборки стихов были опубликованы в журналах: «Новый мир», «Знамя», «Звезда», «Юность». Поэт участвует в работе общества «Мемориал», даёт интервью, совершает поездки в Италию, в Израиль.
Среди друзей Бориса Чичибабина были: Б.Слуцкий, С.Маршак, И.Эренбург, В,Шкловский, А.Галич. Он переписывался с ними, был у них в гостях ,в Москве. Посвящал им свои стихи.
Вот одно примечательное стихотворение, из двух, посвящённых Александру Галичу:
«Посмертная благодарность А.А.Галичу».
Чем сердцу русскому утещиться?
Кому печаль свою расскажем?
Мы все рабы в своём отечестве,
но с революционным стажем.
Во лжи и страхе как не бейся я,
а никуда от них не денусь.
Спасибо, русская поэзия:
ты не покинула в беде нас.
В разгар всемирного угарища,
когда в стране царили рыла,
нам песни Александра Галича
пора абсурдная дарила.
Теперь, у сердца бесконвойного
став одесную и ошую,
нам говорят друзья покойного,
что он украл судьбу чужую.
Я мало знал его, и с вами я
о сём предмете не толкую-
но надо ж Божие призвание,
чтоб выбрать именно такую!
Возможно ли по воле случая,
испив испуг смерторежимца,
послав к чертям благополучие,
на подвиг певческий решиться?
Не знаю впредь, предам ли, струшу ли:
страна у нас передовая,-
но как мы песни эти слушали,
из уст в уста передовая!
Как их боялись – вот какая вещь-
врали, хапужники, невежды!
Спасибо, Александр Аркадьевич,
от нашей выжившей надежды.
1988год.
Бориса Чичибабина, в 1993году пригласили принять участие в вечере памяти Александра Галича в Центральном Доме Литератора, он закончил своё выступление стихотворением: «Посмертная благодарность А.А.Галичу». Последние строки он произнёс, повернувшись лицом, к большому портрету Галича. Возникло ощущение, что Александр Аркадьевич слышит его.
Примечательно, что Чичибабин и Галич, скончались в один день, 15 декабря, с разницей в 17 лет, первый в 1994 году, второй в 1977 году.
В 1990 году Борис Чичибабин стал лауреатом Государственной премии СССР за сборник стихотворений «Колокола».
Осенью1994 года Борис Чичибабин принимал участие в поэтическом вечере, организованном «Литературной газетой», в киноконцертном зале «Октябрь», в Москве, и полностью показанному по Центральному телевидению.
Борис Чичибабин читал своё стихотворение,
«Плач по утраченной Родине» - которое ему, непременно, нужно было прочесть перед переполненным залом и телекамерами. И он прочёл:
С мороза душу в адский жар
впихнули голышом:
я с родины не уезжал -
за что ж её лишён?
Драмой были окрашены последние 2 года жизни Бориса Чичибабина, он мучительно переживал распад Советского Союза:
«Плач по утраченной родине».
Судьбе не крикнешь: «Чур – чура,
не мне держать ответ!»
Что было родиной вчера,
того сегодня нет.
Я плачу в мире не о той,
которую не зря
назвали, споря с немотой,
империею зла,
но о другой, стовековой,
чей звон в душе снежист,
всегда грядущей, за кого
мы отдавали жизнь.
С мороза душу в адский жар
впихнули голышом:
я с родины не уезжал-
за что ж её лишён?
Какой нас дьявол ввёл в соблазн
и мы – то кто при нём?
Но в мире нет её пространств
и нет её времён
Исчезла вдруг с лица земли
тайком в один из дней,
а мы, как надо, не смогли
и попрощаться с ней.
Что больше нет её, понять
живому не дано:
ведь родина – она как мать,
она и мы - одно…
В её снегах смеялась смерть
с косою за плечом
и, отобрав руду и нефть,
поила первачом.
Её судили стар и мал,
и барды, и князья,
но, проклиная, каждый знал,
что без неё нельзя.
И тот, кто клял, душою креп
и прозревал вину,
и рад был украинский хлеб
молдавскому вину.
К нам обернулась бездной высь,
и меркнет Божий свет…
Мы в той отчизне родились,
которой больше нет.
Через полтора месяца после вступления выступления в Москве Бориса Чичибабина не стало.
Он скончался, в возрасте 71 года, 15-го декабря 1994 года в г. Харькове, где прожил всю послевоенную жизнь, проработав бухгалтером в трамвайно-троллейбусном управлении, вплоть до пенсионного возраста, а точнее - старшим мастером материально- заготовительной службы (попросту - счетоводом).
Не дожил, менее месяца, до своего 72 дня рождения.
Похоронен на 2-ом кладбище Харькова.
Нам осталось от этого светлого и замечательного поэта, кроме изумительных стихов, на добрую память и мучительные вопросы, обращённые к людям:
«Я русский поэт. Я всегда жил в Харькове и никуда из него не уезжал. Но стал человеком без Родины. Потому что моя Родина - это большая страна, и для этой страны я писал свои стихи.
А теперь меня хотят границей отделить от русской культуры, русской литературы. Конечно, гораздо легче всё/сломать. Но тот, кому дано лишь ломать, создавать не способен.
Я сразу понял, что наши реформы - чистая конструкция, потому что опять все делается без любви, без Бога, без желания добра каждому отдельному человеку»
Когда кто-нибудь начинал мямлить о реформах и обретённой наконец свободе - Борис Чичибабин давал достойный отпор, говоря:
«А у нас у всех ложное понимание свободы. Я не могу быть свободным, когда гибнет культура, когда одна порочная мораль заменяется другой, когда газеты и журналы под угрозой закрытия, когда люди перестают читать книги.
Я не могу оставаться безучастным, когда всё подвергается уничтожению и осмеянию. Это и есть революция. Новые ниспровергатели готовы сбросить с корабля современности не только отжившее, но и все талантливое, живое, что было до них».
Отсюда чичибабинское отрицание буржуазности:
«Ещё не спала чешуя с нас,
но, всем соблазнам вопреки,
поэзия и буржуазность -
принципиальные враги».
Ему было омерзительно не столько буржуазность, сколько культа буржуазности её зацикленность на брюхе, на разврате, её жестокость и равнодушие к прочим смертным, не сумевшим или не успевшим схватить жар-птицу.
Он ещё в 1991 году почуял, что современная русская буржуазность антихудожественна, бездуховна, способна поглотить все вокруг, пожрать самой себя, культуру, страну, наконец. Борис Чичибабин об этом говорил, его не слышали.
Кричал - не верили, сталинскому зеку, диссиденту, натерпевшись от коммунистов по самые ноздри. Когда услышали, приклеили «красный ярлык « и продолжали жить как жили.
Борис Чичибабин - писал, что зачем стихи, если они не о главном, если после них в мире не прибавится, хоть на капельку доброты и любви, а жизнь не станет, хоть чуть-чуть одухотворённее и гармоничнее.
В заключение хочу полностью процитировать стихотворение Бориса Чичибабина, написанное им в состоянии сильной депрессии в 1967 году, в связи с житейскими неурядицами, со строк которого, начал писать заметку, о творческом и жизненном пути Бориса Чичибабина:
***
Сними с меня усталость, матерь Смерть.
Я не прошу награды за работу,
но ниспошли остуду и дремоту
на моё тело, длинное как жердь.
Я так устал. Мне стало все равно,
Ко мне всего на три часа из суток
приходит сон, томителен и чуток,
и в сон желанье смерти вселено.
Мне книгу зла читать невмоготу,
а книга блага вся перелисталась.
О матерь Смерть, сними с меня усталость,
покрой рядном худую наготу.
На лоб и грудь дохни своим ледком,
дай отдохнуть светло и беспробудно.
Я так устал. Мне сроду было трудно,
что всем другим привычно и легко.
Я верил в дух, безумен и упрям,
я Бога звал и видел ад воочью,
и рвётся тело в судорогах ночью,
и кровь из носу хлещёт по утрам.
Одним стихам вовек не потускнеть,
да сколько их останется, однако.
Я так устал! Как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть.
1967 год.
В конце жизни Борис Чичибабин писал: «Я всегда знал, что я самый счастливый человек на свете, разве может быть большее счастье в жизни, чем знать, что твои стихи услышаны, что они нашли отклик и обрели друзей.
Спасибо всем, кто любит мои стихи. Я до сих пор не могу поверить, что они пришли к людям, что их печатают, читают, слушают, что их – вот чудо! – кто-то любит. Ведь людей любящих стихи, я убеждён в этом – неизмеримо меньше, чем людей, пишущих».
Память о Борисе Алексеевиче Чичибабине была увековечена на родной земле.
Именем Чичибабина, названа улица, 8-го Съезда Советов, в центре г. Харькова, в районе Госпрома, на которой он жил в 1950-х годах.
На этой улице, названной в его честь, сооружена мемориальная доска со скульптурным портретом поэта.
Мемориальная доска установлена также на доме, в котором жил и умер поэт.
В Харькове ежегодно проводится поэтический фестиваль – Чичибабинские чтения.
В Чугуевской общеобразовательной школе №1, есть музей Б.А.Чичибабина.
Посмертно Борис Алексеевич Чичибабин награждён орденом «За заслуги» III степени, в 1998 году.
Из поэтического наследия Бориса Чичибабина.
***
Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове.
и все; друзья меня забросили.
Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.
В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.
В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовёт меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей…
Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя как на чужого.
С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.
Я просто я. А был, наверное,
как все;, придуман ненароком.
Всё тише, всё обыкновеннее
я разговариваю с Богом.
1965
***
Живу на даче. Жизнь чудна. Своё повидло.
А между тем ещё одна душа погибла.
У мира прорва бедолаг: о сей минуте
кого-то держат в кандалах, как при Малюте.
Я только-только дотяну вот эту строчку,
а кровь людская не одну зальёт сорочку.
Уже за мной стучатся в дверь, уже торопят,
и что ни враг-то лютый зверь, что друг-то робот.
Покойся в сердце, мой Толстой, не рвись, не буйствуй,
мы все привычною стезёй проходим путь свой.
Глядим с тоскою, запёрты, вослед ушедшим,
что льда у лета, доброты просить у женщин.
Какое пламя на плечах! С ним нету сладу,
принять бы яду натощак, принять бы яду.
И ты, любовь моя, и ты- ладони, губы ль,-
от повседневной маяты идёшь на убыль.
Как смертью веки сведены, как смертью веки,
так все живём на свете мы в двадцатом веке.
Не зря грозой ревёт Господь в глухие уши:
-Бросайте всё! Пусть гибнет плоть. Спасайте души!
***
Кто - в панике, кто -в ярости,
а главная беда,
Что были мы товарищи,
а стали господа.
Ох, господа и дамы!
Рассыпался наш дом-
Бог весть теперь куда мы
несёмся и бредём.
Боюсь при свете свечек
смотреть на образа:
на лицах человечьих
звериные глаза.
В сердцах не сохранится
братающая высь,
коль русский с украинцем
спасаться разошлись.
Но злом налиты чащи
и смерть уже в крови,
а всё спасенье наше
в согласье и любви.
Не стану бить поклоны
ни трону, ни рублю-
в любимую влюблённый
всё сущее люблю.
Спешу сказать всем людям,
кто в смуте не оглох,
что если мы полюбим-
то в нас воскреснет Бог.
Сойдёт тогда легко с нас
проклятие времён,
и исцелённый космос
мы в жизнь свою вернём.
Попробуйте – влюбитесь,-
иного не дано,-
и станете как витязь,
кем зло побеждено.
С души спадёт дремота,
остепенится прыть.
Нельзя, любя кого – то
весь мир не полюбить.
1991г.
***
Исповедальным стихом не украшен,
Никому я не враг, не злодей.
За Кавказским отторженным кряжем
Каждый день убивают людей.
Вся – то жизнь наша в смуте и страхе
И, военным железом звеня,
Не в Абхазии, так в Карабахе
Каждый день убивают меня.
Убивают, людей, не считая,
И в приевшейся гонке годов
Не держу перед злобой щита я
И давно уже к смерти готов.
Видно, без толку водит нас бес –то
В завирюхе безжизненных лет
Никуда я не трогался с места-
Дом остался, а родины нет.
Ни стихов там не слышно, ни мессы,
Только митинга вечного гам,
И кружат нас мошнастые бесы
По истории бывшей кругам.
Из души нашей выжата воля,
К вечным книгам пропал интерес,
И кричу и не вижу того я,
Кому нужен мой стих позарез.
И в зверином оскале и вое
Мы уже не Христова родня,
И кричу и не вижу того я,
Кто хотел бы услышать меня.
Не мои – ни пространство, ни время,
Ни с обугленной вестью тетрадь.
Не под силу мне бренности бремя,
Но от бесов грешно умирать,
Быть не может земля без пророка.
Дай же сил мне, - Кого - то молю,-
Чтоб не смог я покинуть до срока
Обречённую землю мою.
1994 г.