Она валяется в моей кровати, валяется в моей кровати,
слушает свою музыку, закрывает глаза, откидывает голову,
шея ее обнажается белым ромбом, я мысленно кричу ей: "Хватит,
хватит вливаться в легкие расплавленным свинцом да кипящим оловом".
Она валяется в моей кровати, мой матрац принимает форму ее тела,
атомы в моей комнате принимают форму ее тела, затем немеют,
время замирает, я мысленно кричу: "Этого ты хотела,
этого ты хотела? Целься в мою грудь, целься, давай, левее!"
Она вдыхает воздух бетонной пятиэтажки, безликой пятиэтажки,
пятками водит по желтым, продырявленным канцелярскими кнопками обоям.
Я смотрю на нее - и дышать становится тяжко, дышать становится тяжко,
потому что она выпускает в меня, безоружного, всю обойму.