Легко ворошить и сжигать высохшие листья,
нельзя отрезать, забыть или переписать
часть жизни, которая не менее ценна,
чем вся оставшаяся...
Быть хорошей...
Эта мысль постоянно мельтешила развешенными флажками указателей направления
движения. Они все красочно семафорили примерно в одном направлении, но почему-то
не давали покоя... Самый крупный, на длинном флагштоке, вещал: «Ты должна быть
Сильной... очень сильной...»
В простоте однозначного посыла было невозможно запутаться. Во-первых, чтобы
доказать силу, нужно уметь постоять за себя и драться; во-вторых, нельзя, чтобы тебя
унижали другие, вытирая о случившееся ноги...
И Слабость дралась; там, где она росла, все дрались, отстаивая свои территории...
Защищая себя, заступаясь за других, иногда чтобы почувствовать, что может..., да просто
от радости, что живёт не зря... Будучи активно-весёлой, в порывах восторга, она любила
весь мир, ища его взаимности, не забывая глядеть на себя со стороны, сверяясь с радостью
или с грустью реакции реющих флажков, желая бесспорного одобрения...
Самый высокий — долго не подводил... Но, когда однажды упругость древка всё-таки
переломилась под сокрушительным напором организованно-довлеющей материализмом
иной силы..., нитки остальных стали, распускаясь, путаться, выворачивая содержимое
наизнанку... Однозначность и простота «силы» рассеялись на множество составляющих
в разных областях юношеских самоутверждений, охватить которые было фактически
невозможно...
Отсидевшись и перемотав подручными материалами, ставшее укорочённым, древко,
Сильная поднялась и встала с ним на баррикады. Их высота давала свободу, в захватывающем
Дыхании которой штурм с последующим взятием Мира, казалось, были уже предопределены.
Смело подставляясь ураганному ветру, уверенность в себе, размахивающая широким полотнищем,
рвущимся под налетающими порывами, в игривом самодовольстве демонстративно показывала
ему же оттопыренно-наманикюренный средний палец правой руки...
Флаг снова развевался на безоблачно-голубом..., а Сильная верила, что всё... обязательно...
получится... Она сможет найти то, не зная что... Ведь Мир-то её всё-таки любил, но любил
не так, как ей хотелось, постоянно пытаясь, прикоснувшись к красоте руками, приколоть её
булавкой к лацкану пиджака... Всё до пошлости каждый раз повторялось, а она хотела другого,
большего, твёрдонадёжного..., и она откуда-то знала, как это должно быть... Внутри неё было
заложено знание о той настоящей ЛЮБВИ, которую она должна найти, а компромиссы её
никак не устраивали.
Разглядывая свои отражения в зеркалах, Сильная оставалась ими довольна — чёрная
шпилька и высокая стройность, прикрытая намёком юбки, оканчивающаяся чувственно-
красными губами и стрелками томных глаз под лакированной чёлкой, — они достойны
были ТОЙ великой... В окружающей её серости таких не было, и она бросала вызов:
пусть теперь Мир попробует завоевать её...
Постсоветская жизнь, расцветающая клубами, ресторанами, муравейниками ларьков,
хранящими в своей темноте, подсвеченной тусклыми лампочками, свисающими с тонких
гнутых проводов, несметные богатства в виде спирта «Роял», «Сангрии», «Молока любимой
женщины» (не знаемо только, кем любимой), сигаретами с тонким фильтром, выдающим
аромат ментола..., марсами, сникерсами..., стоящими рядом, лихо притулившимися, первыми
подержанными иномарками, бурлила и колобродила. Сильная была там, погружаясь и выныривая,
она прислушивалась к позывным сердца, вглядываясь в чужие лица... Всё не то...
Сильная не платила по счетам, дерзко считая, что ей все и так должны...
Она была выше всего и всех. Разучившись на этой высоте делать разницу между добром и злом, она воспарив, поднялась даже над этим. Что-то внутри, поднывая, скреблось, не слишком явно и постоянно, но с какой-то неизменной настойчивостью... Сильная не идентифицировала, происхождение ЭТОГО, она просто научилась с ним договариваться, ведь она же была искренна во всех своих поступках
и никому, ну можно сказать почти никому, не делала ничего плохого... Покрестившаяся для порядка,
мыслей о смерти или бессмертии она не допускала, а просто жила в наступившей новизне другой
жизни, дозволявшей всё... В жизни, которую все вокруг в исступлении рвали на части...
Погружаясь в эту круговерть, Сильная верила, что найдёт, но, часто забывая, что ищет,
оказавшись в центре сладковатой гущи и завернувшись в разгорающийся интерес, она
тянулась, от скуки, перебрать всё на вкус... Помня о глубиномере и предвидя, что будет
слишком зашкаливать, отклоняясь от намеченного курса, она не сомневалась, что всегда
сможет выбраться из засасывающей темноты..., хотя иногда, прекрасно осознавая происходящее
и наблюдая за ним..., пыталась очнуться. В такие моменты тихая задумчивость брала кисти
и рисовала СВЕТ...
Наверное, какой-то маленький лучик, акварельно лёгший на лист, однажды всё-таки
смог достучаться от Небес, хлынувших невидимым ливнем, укрывшим трясущиеся рыдания
безысходности, утирающей ручьи выцветшим лоскутом полотнища... Заполнив целиком
всё её существо, замершее от восторга и неземной тишины происходящего..., высветив
убожество и мерзость внутреннего запустения ненасытной холодной бездны, поглощающей
бесконечную череду желательных удовольствий, скудно отдающей душевное тепло... Он был
удивительно тих, этот Свет, и, проникая в перелистывающиеся, тут же на глазах, сияющие
страницы Библии, гладил измученную душу, успокаивая мечущиеся поиски... Никогда раньше
не видев Библии, Сильная откуда-то имела знание, что это именно она, и эта уверенность была
неоспорима...
За доли секунд распахнулась необъятная вселенная безвременья, разверзлось то, что
сложно описать словом, как будто в единый миг зияющая внутренняя пустота, наполнившись
всеми запредельными и даже немыслимыми чаяниями..., вдруг исчезла... Замерев в полной
доверчивости, она понимала, что это ЧУДО..., и Кто-то очень Родной и Близкий, приоткрывая
ей, Сильной, слепые глаза, чётко давал понять, что вот она —- ЛЮБОВЬ..., что поиски окончены
и можно становиться Слабой и Нежной..., Дарующей и Отдающей... Той — собой, когда-то
потерянной блестящей звёздочкой настоящего, затерявшейся в мутности дна ледяного озера...
Наполнившись на мгновение ЭТИМ чудом, она восприняла секрет ЛЮБВИ — в отдании
своего тепла и своей любви другим... и снова пошла, зная уже точно, что нужно искать где-то
внутри себя, искать ту — настоящую, которая сможет, наполняясь, спокойно нести великое...
Грусть стала гнездиться лишь в том, что смысл «настоящая» всё пытался подмениться на
скользкий смысл «хорошая», перемешивая их недопонятую глубинность, которая не могла
быть осознана и осмыслена до конца...
P.S. Через пару месяцев случилось ещё одно чудо, — она венчалась по воле Небес и по великой Любви, той Любви, которая способна освещать всю жизнь.
07.12.18