Погиб поэт, невольник чести,
Пал оклеветанный молвой.
Последний раз он пил по двести.
В стол уперевшись головой.
Вражины стрелочку забили,
И в ход пустили лжи струю.
Однажды мы им не налили,
Стали нести про нас херню.
Мол, алкаши, мол, щекотрясы,
Мол, все стихи у нас говно.
Они уж точно пидорасы,
Нож, сунув другу под ребро.
Погиб поэт, невольник чести,
Пал оклеветанный толпой.
Не выпить с ним теперь по двести,
Не поболтать за жизнь с тобой.
Погиб поэт, судьбы изгнанник,
Не признан был, и позабыт.
Неугомонный божий странник,
Лежит в земле под тонной плит.
Со стаканом стою в оградке,
Ты был мне другом все года,
Погиб поэт, пишу в тетрадке,
А по щеке бежит слеза.
Мы с ним столь часто выпивали,
И мир иным казался нам.
Про все на свете забывали,
В стеклянной таре в двести грамм.
Сто грамм всегда нам было мало,
По двести было в самый раз.
И вот его, увы, не стало,
С ножом, будь проклят, пидорас.
Вот так, все бренно в этом мире,
И некого порой винить.
Был тот, с кем можно и в трактире,
Мир весь тот бренный разделить.
Погиб поэт, невольник чести,
Пал оклеветанный молвой.
Он пил со мной всегда по двести,
Никто не выпьет уж со мной.
Киселев А.А.
13.12.2018г.