Семён Резник
Глава-2
Уж солнце скрылось в облаках.
Еще немного – и впотьмах
Зажгутся первые зарницы.
Вдали в лугах костер искрится,
И на реке покой и тишь.
Деревни дальней темных крыш
Уже неясны очертанья.
И слышна трель: любовь, страданья
Созвучны в песнях соловья.
И блещет бледная заря.
Трепещут тополя над кручей.
Туман завесою летучей
Скрывает воду, и волной
Незримо плещет под горой.
Повсюду слышен запах сладкий
Цветенья липы, и украдкой
Анна смахнет слезу рукой:
«Была бы матушка со мной,
Я б горя черного не знала.
Я ей бы ручки целовала!»
Вздохнув, она домой идет,
А у ворот пес верный ждет.
Бежит за ней, хвостом виляет,
Как радость скрыть свою, не знает,
Надеясь руку ей лизнуть
И чтоб в глаза ей заглянуть.
Однако Анна в дом быстрей:
Поставить ужин надо ей.
Еще коровку подоить,
Да хрюшкам бульбы положить.
Ведь скоро батюшка придет,
А время быстрое не ждет.
Глава 3
А вот и батюшка явился.
Он пред иконою склонился,
Молитву громко прочитал.
Горячий ужин его ждал.
Хлебнувши щей, он на кровать,
Устав за день, ложится спать.
А что же Аннушка? Стирает,
За ним посуду убирает
И до полуночи не спит,
И пред иконою сидит.
И пламя свечки полыхает,
Бедняжка детство вспоминает.
То улыбнется, то грустит,
Крестом себя вдруг осенит.
Как было давнее прекрасно!
И мать жива. И в платье красном
С отцом о чем-то говорит,
И с грустью на нее глядит.
Частенько так она мечтала.
И вот однажды задремала,
И видит Анна дивный сон:
Кружит над нею ворон. Он
Готов вот-вот когтями впиться,
И от него нигде не скрыться,
Лишь поле чистое кругом.
Она бежит и видит дом,
Он весь из золота, искрится,
Она войти в него боится.
Вдруг слышит голос молодой:
«Там, ты не бойся, ангел твой!»
И сон пропал. Она трепещет.
И месяц полный в небе блещет.
Свеча погасшая стоит,
Сребром блестя, Иисус глядит.
Глава 4
В старинной роще на опушке,
Стоит под дранкою избушка.
Авдотья, бабка там живет
И хлеб свой даром не жует.
Ей тащат сало все подряд –
Тот, кто сгубить кого-то рад,
Иль рад кого приворожить,
Иль просто так поворожить,
К старухе все идут тайком.
И вот однажды в мерзкий дом
Жена Аркадия пришла
И говорит: -Я мимо шла,
И к вам случайно заглянула...
Что врет, Авдотья вмиг смекнула.
И говорит скорей в ответ:
– Садись, в ногах ведь правды нет, –
Скамью подвинула быстрей.
– Что ж приключилось? – молвит ей.
А что ж Аркадия жена?
Все долго думала она
И все не знала, как начать,
Чтоб бабке правду рассказать.
– Не осуждай врагов своих,
Подумать есть кому о них, –
Вдруг бабка строго говорит
И на икону все глядит.
– Кого ль мне, право, осуждать...
Но вот что я хочу сказать:
Есть человек, не люб он мне,
Не враг, а так, сам по себе.
Ему б хотела насолить...
– Быть может, даже погубить? –
С улыбкой бабка перебила.
– Я знаю, есть такая сила,
Что может это совершить.
– Но что мне делать, как мне быть? –
Жена Аркадия вскричала.
Тогда Авдотья зелья дала:
– Быть может, враг твой поживет,
Но скоро в землю он уйдет!
Глава 5
Мелькали дни, текли недели,
Сойти снега уже успели,
Пасха Великая идет.
Вот у Аркадия ворот
Никита с дочерью стоят,
Одеты в праздничный наряд.
В воскресный день они пришли,
С собой гостинцы принесли.
Им отворил Аркадий сам:
– Входите, гости, рады вам, –
Промолвил, мило улыбаясь.
Жена Аркадия, скрываясь,
Спустилась в погреб и тотчас
Несет оттуда темный квас.
Над ним чуть-чуть поколдовала,
Трясясь, Авдотьи зелье взяла,
В кувшин насыпала чуть-чуть
И прошептала: «Проклят будь!»
Затем к гостям она выходит
И с ними речь она заводит,
И говорит, как невзначай:
– Я пригласить давно на чай
Тебя и Аннушку хотела,
Но вот, увы, я не успела:
Явились сами вы ко мне.
О, как приятно на душе!
Я дам кваска, – и улыбнулась.
Пошла куда-то и вернулась,
Вся побледнела и дрожит:
– Там, там... Аркадий мой лежит.
И в сени бросилась тотчас.
За ней Никита с Анной враз.
Лежит Аркадий, недвижим.
Жена склонилася над ним.
– Вставай, Аркадий, милый мой! –
Вопит она: – Он неживой!
И закричала что есть мочи.
Сама темнее стала ночи.
Глядь на стакан – в нем кваса чуть.
Оземь его: – Ты проклят будь!
И громко, громко голосила.
Глядь на гостей – посуду била.
Глава 6
Вот минул месяц или боле,
Уж наливался колос в поле.
Вдова к Авдотье вновь идет,
Та на скамейке у ворот
Ее как будто поджидала:
–Аркадий помер, я слыхала, –
С печальным видом говорит.
Сама вдове в глаза глядит.
А та глаза свои отводит:
– Смерть, может, рядом с каждым ходит.
Хватил Аркадия удар...
– А пригодился мой товар? –
Вдову Авдотья перебила.
– Да я совсем о нем забыла.
Я не притронулась к нему.
К тебе иду я потому,
Что ненавижу супостата...
– Уж не Аркашки то ли брата
Ты хочешь, девка, извести?
Коль пренебрег тобой, прости! –
Авдотья глянула в упор:
– Жену он любит до сих пор!
Молчит вдова, чуть побледнела:
– Тебе... тебе какое дело?
Вдова не знает, что сказать:
– Ты не могла мне что-то дать?
Иль сделать так: в страданье срок,
Что дан ему, он клял бы рок.
И оглянулася вокруг:
Быть может, кто-то слышит вдруг.
И ей самой вдруг страшно стало.
Но ни души. Листва шептала,
Гулял по кронам ветерок.
Вдова вдруг слышит голосок:
– Пускай о дочери страдает,
Пускай он радости не знает.
Глядь на Авдотью – та молчит.
– Дам то, что просишь, – говорит.
Глава 7
С неба звездный свет струится,
Волны плещутся во мгле.
Точно всадник, месяц мчится
На серебряном коне.
Мимо тучка пролетает,
И наездник удалой
Серебро ей вслед бросает
И махает вслед рукой.
А внизу туман клубится,
Все безмолвно в мире сна.
Лишь огонь чуть-чуть струится
Из раскрытого окна.
Анна, грустно напевая,
За окошком тем сидит.
Свечка, тихо догорая,
Пред иконою стоит.
Анне грустно, одиноко.
Помечтать так надо ей:
«Где же ты, мой друг далекий?
Приходи ко мне скорей!
На коне верхом иль пешим
Ты явись ко мне быстрей.
Ободри меня, утеши
И прижми к себе сильней.
И как ночкой голубою
Хорошо с тобой вдвоем!
А когда заря восстанет,
Мы покинем милый дом.
Ну постой, а как же тато?
Чтобы скорбь он вечно нес?»
Тени мечутся по хате.
Во дворе залаял пес.
Анна глянула в окошко –
Ничего там не видать!
Стало трепетно немножко,
И ложится дева спать.
А вдова сейчас не спала
И следила за окном.
Все злодейка выжидала,
Свет когда погаснет в нем.
Вот темно. Чуть выжидает,
Входит вдовушка во двор.
Вся трясясь, она ступает
И крадется словно вор.
И затем к дверям подходит,
Из торбы что-то достает.
Разбросав, к клуням отходит.
Вот она уж у ворот.
Снова Анне ворон снится,
Снова замок золотой.
Под луной он весь искрится:
«Ты войди, там ангел твой», –
Кто-то добрый и незримый
Анне в дом войти велит.
А над ней неукротимый
Ворон кружит и кричит.
Глава 8
Уходит ночь, бледнеют звезды,
И месяц светит голубой.
Не спит Никита. Вышел в сени.
Он встал с тяжелой головой.
Откуда-то и в чем причина,
Что защемило на душе.
Змеей вползла в душу кручина:
«Сегодня что-то тяжко мне», –
Подумал он и помолился.
Пришел, на Анну поглядел.
Был во дворе, в сарае скрылся,
Зажег фонарь – и обомлел:
Лежит буренка и не дышит:
«Но, может, спит?» – подумал он.
Рукою тронул – холод слышит.
Он ужаснулся, глядь в загон:
Лежат все свиньи неживые.
Никита громко застонал,
Из клуни вышел и впервые
Судьбу за все свою проклял.
Затем он к Аннушке явился,
Глядел в прелестное чело.
Спала она. Он помолился.
Вот ночь ушла, было светло.
И только солнышко всходило.
Горела яркая заря.
Она то Анну разбудила:
«О, Боже мой, проспала я!»
Она умылась, причесалась.
И помолилася скорей.
Как мало времени осталось:
Вести буренку надо ей.
Глава 9
Догорает закат
Под луной золотой.
Сож сияньем объят,
Тихо плещет волной.
И туманны стога,
Чуть прикрытые мглой,
И покрыты луга
Серебристой росой.
И прохладой ночной,
Веет ветер с реки.
В темной роще покой
Не поют соловьи.
И как чудно вокруг:
Зорка в небе горит.
Анне кажется вдруг –
Кто-то рядом стоит...
Оглянулась кругом –
Не видать никого.
Тут же вспомнила дом,
Тот, из сна своего.
И из рощи домой,
Опечалясь, идет:
«Где же песик ты мой?» –
Никого у ворот.
И лежит сей Дружок,
Во дворе у окна.
– Эй! Вставай, лежебок! –
Закричала она.
Но неладное с ним...
И он вовсе не спит.
На траве недвижим,
Неживой он лежит.
А очнулась она –
Темна ночка стоит.
Свет не льется с окна,
И огонь не горит.
И как будто отец
Рядом с нею стоит.
Затряслася, забилась,
Вскричало дитя:
– Боже мой! Что случилось?
Не вижу ведь я!
Глава 10
Тихо снег пушистый
Над землей кружит.
В шубе серебристой,
Грустно лес стоит.
И сады, и хаты
Устланы ковром,
Тишиной объяты,
Спят глубоким сном.
И дымок чуть вьется
От белесых крыш.
Проскрипят вдруг сани,
Нарушая тишь.
Жаль, пейзаж прекрасный
Анне не видать:
«Где ты, солнце красно,
Закатилось спать?
И зачем не всходишь,
Не прогонишь ночь?
Может, где-то бродишь,
Лишь бы не помочь!
А ведь мне так худо
День-деньской одной.
Ночь гони отсюда,
Будь всегда со мной».
Видел все Никита,
Про себя рыдал,
И душой открытой,
Шибко он страдал!