С виду он кроток, почти что
Ботаник,
Волос кудрявый, местами седой,
В поисках женской любви, вечный
Странник,
Правда владел он, могучей балдой.
Харя рязанская, сильно мешала,
Он и знакомился издалека,
В библиотеке он с видом усталым,
В зале читальном, включал дурака...
Свет мой, душа, что за произведение,
Что за роман, в ваших нежных
Руках,
Чехов, как мило,ах вот совпадение,
Только прочёл я его в трёх
Томах.
Дамы как правило таяли быстро,
Славный мужчинка, интелектуал,
Видя в нём душку, милашку лингвиста...
В общем он так себя рекомендовал.
Библиотекой домашней хвалился,
С дарственной надписью, масса
Где книг,
В Кембридже врал,что семь лет
Проучился,
Собственно что, просвещённый
Мужик.
После такой задушевной беседы,
Не было шансов, ей с ним не пойти,
И уже дома, не стройным фальцетом,
Всё ай, да ой, слышалось
Взаперти.
Дамы страдали, терпя эту муку,
Бранью из уст непристойно Крича,
Как не страдать, ведь
Харизма то, с руку,
Рвала нутро, как топор палача.
Как сбитый лётчик он выл
От обиды,
Всё он оправдывал разовый трах,
То она рухлядь, с никчёмным либидо,
То куст волос, в потаённых местах.
Как то весной, на закате лимонном,
На проминаж выйдя, трубкой
Дымя,
Пробил набат, он стоял изумлённый,
Женщина тачку толкала сама.
Бурей метнувшись,
Он вытолкал джипа,
Буйволом диким, сметая весь снег,
Тётя робея сказала спасибо,
Чем я обязана мил.человек?
Ну наконец, все открылись дороги,
Оба козырного взяли туза,
Очи её были очень глубоки,
Были глубоки не только глаза...