РОМАН В СТИХАХ
СЕМЁН РЕЗНИК
Глава 42
«Как желаю с грустью нежной
С легким трепетом в душе
Взять листочек белоснежный,
Написать письмо тебе!
Фразы, тихо слух лаская,
На бумаге оживут
И, любовью полыхая,
Милый друг, тебя найдут.
Удивишься ты, читая:
Ах, минуло столько дней!
Загрустишь, все вспоминая
Там, в Америке своей».
Хоть зима – но в сердце лето,
Сердце нежностью горит.
«А любовь ли, правда, это»? –
Разум тихо говорит.
И ему, как бы внимая,
Грусть холодною змеей
Душу холодит, вползая.
«Кто же ты, желанный мой?
Если не Давид, то кто же?
Одинокой быть мне, Боже,
Уготовано весь век.
Или есть тот человек,
Кто полюбит всей душою,
Пожелает быть со мною,
Чтоб в любви век прожить…
Хватит, хватит мне так грезить».
На часы она взглянула –
Три часа уже минуло,
Как проснулася она.
И хлопочет не одна:
На дворе давно Полина
Что-то возится у тына.
Вот и в дом она вошла
И к Марии подошла:
– Воскресенье, день погожий,
Одевайся попригожей,
В храм бы нам не опоздать.
Я пойду в хлеву прибрать.
И потом к Марии снова:
– Бульба, глянь, уже готова?
Во дворе она опять.
– Надо, надо поспешать:
Ровно в десять служба в храме.
Надо мне скорее к маме,
Чтоб управилась быстрей.
Бульбу вынула скорей
И в овчину облачилась,
Пред Полиною явилась.
Служба в церкви долго длилась
И закончилася в час –
Дочь и мать домой тотчас.
Нет мороза, потеплело,
Даже солнышко пригрело
И подтаял снег чуть-чуть.
Ох, и скользким стал уж путь!
Хоть и медленно ступала,
Маша все-таки упала
На дороге пред горой.
– Не ушиблись вы порой? –
Голос слышит молодой.
Маша, глянув, обомлела:
– Это вы?! – и не сумела
Дева возглас удержать.
И помог ей парень встать.
Перед ним она стояла –
Тот, тот мельник из зерцала!
Тот, кого видала в ночь
На колядки, точь он в точь!
И Мария смущена:
Знает всех окрест она.
Не из местных он парней.
Незнакомец молвит ей:
– Все морозы и метели,
Уж порядком надоели.
А сегодня день чудной:
Дышит, пахнет все весной!
Скоро теплые денечки,
А потом на ветвях почки…
Грянет первый майский гром,
Прилетят скворцы потом.
А затем и лето красно.
Правда, день такой прекрасный?
Маша думает, молчит:
– Да! – ему в глаза глядит.
А лицо его открыто,
Руку протянул: – Никита, –
Улыбаясь, говорит.
Маша медлит и… молчит.
– Знаю, – тихо прошептала,
И руку ему пожала.
– Я Мария, – чуть несмело.
И при этом покраснела.
Глава 43
Чем летом Могилев хорош?
Днепром своим, красою рощ
И живописными холмами,
На них – шумящими садами.
Едва видны средь древ дома.
И главна улица одна,
А вдоль нее домишек ряд –
Бедняк поселится там вряд –
И лавок. Боже мой, как много!
А вот и к ратуше дорога.
Площадь камнем мощена
И под снегом вся она.
Теперь метели и мороз,
Недалеко хоть время гроз,
Адский холод тело рвет.
Мария с Полей у ворот.
Стучатся в дверь они ограды
В смятеньи ли, иль может рады.
Откроет им кто, наконец?
Дом хоть хорош, но не дворец.
И вот слуга им отворяет.
– Неужто Поля! – восклицает.
Слуга сей страшно поражен,
Молчит, затем, волнуясь, он:
– Ведь двадцать лет с тех пор прошло.
А это кто? – видать, дошло:
– Наверно, дочь твоя, Полина.
На твоего похожа сына!
А мы с хозяином живем,
Дни коротаем с ним вдвоем...
– А где ж Иван, сыночек мой?
– В монастыре он под Москвой!
Он церковь сильно возлюбил
И пострижен в монахи был.
А вот Варвары нет на воле,
В остроге год она иль боле…
Но что стоим, пройдемте в дом.
Он впереди, за ним вдвоем
Послушно в дом они идут.
«Зачем идем, что делать тут»? –
Мария думает тревожно.
Вот входят в зал: – Как то возможно?!
Старик, тот самый злой старик,
Как приведение, возник.
– Коли пришла, садись, Полина.
А дочка – гарная дивчина!
А вот Ивана дома нет.
Эх, сколько не была ты лет…
Из-за Варвары весь сыр-бор,
Она в темнице до сих пор.
Из-за жены зла не держу,
Коль надо помощь – поддержу.
– Мне ничего от вас не надо,
Увидеть сына была б рада.
Когда Иван приедет мой?
– Наверно, нонешней весной, –
Старик скривил в улыбке рот. –
Живет твой Ванька без забот!
Ему осталось быть там год,
Затем дадут ему приход.
Полина слушала, внимала
И, не прощаяся, из зала
С Марией молча вышла вон:
– А мой братишка, знает он,
Что я на свете существую,
И как он примет весть такую?
Захочет встретиться иль нет?
Над речкой вспомнился рассвет,
И что-то сердце защемило.
«О, Боже мой! Когда то было!»
Глава 44
И вновь воскресный день. Во храм
Мать с дочерью спешат, чтоб там
Излить прошенья, помолится
И, может быть, благословиться.
Но Бога главное просить,
Чтоб с ними мог всегда Он быть!
Мария горячо молилась,
И вдруг она как бы забылась:
И, как виденье, Боже мой!
Пред нею парень молодой.
И на нее глядит Никита.
А на душе, что было скрыто,
Ей открывается сейчас.
«Ведь что-то в жизни свяжет нас!»
Виденье вдруг исчезло прочь:
«А у тебя родится дочь,
И назовешь ее ты Анной!»
И голос шепчет, и туманной
Все дымкой вдруг обволокло.
И, как сквозь дымчато стекло,
Пред нею девушка прелестна.
«Вот это дочь твоя – невеста.
Вот с женихом она стоит, –
Ей сладкий голос говорит. –
Такое житие твое…»
И в этот миг исчезло все.
И церковь снова, мама рядом,
И тот священник с грустным взглядом
Все ту же проповедь читал
И всех потом благословлял,
И осенял потом крестом,
И отпустил он всех потом.
Из храма вышли мать и дочь,
Был ясный день, не скоро ночь.
Снег ослепительно блестит,
И вот Полина говорит:
– С тобою что случилось в храме?
Ты расскажи, откройся маме.
Так что с тобой произошло?
То не виденье ли было?
Ибо ты сильно побледнела
И вдруг внезапно онемела.
Вот я к тебе – а ты молчишь
И на икону все глядишь.
Ты не таись, откройся мне,
Я же не враг, не враг тебе!
Мария, чувствую душой,
Что нечто было там с тобой!
И ей Мария отвечала:
– Я там видение видала!
Мелькнул вдруг лик: секунду, две.
«Твой это муж», – сказали мне…
И удивилась сильно мать:
– Кто же сказал, кому внимать?
Дано то, Богом, сатаной,
И кто же он, избранник твой?
Хоть молод он, собой хорош?
– Ну, это сразу не поймешь:
Был, как в тумане, силуэт.
И верить мне иль, может, нет?
И тут Мария замолчала,
А мать плечами лишь пожала.
Глава 45
«Не стучи, рябина,
Тихонько в окошко,
Милая рябина,
Дай поспать немножко.
Дай поспать немножко,
Сладким сном забыться.
Дай во сне, рябина,
В лето воротиться.
Там рассветы тихи
И роса искрится.
Над рекою месяц
В дымке золотится.
Там костер далекий
Сквозь туман сверкает,
Одиноку лодку
Сож седой качает».
И не спит Мария, лето вспоминает,
А в трубе, как леший, вьюга завывает.
Вот рассвет. Одевшись, на мороз идет,
И, набрав поленьев, в дом она несет.
А огонь уж в печке весело трещит.
В это время тихо кто-то в дверь стучит.
«Мне чего боятся – дома не одна»,
Двери открывая, вскрикнула она.
Перед ней Никита, он чуть-чуть смущен.
– Здравствуйте, Мария, – еле шепчет он.
– Здравствуйте, Никита, – слышит он в ответ,
В дом за нею входит он смиренно вслед.
Там, смущаясь, шапку теребит рукой:
– Первый раз увидел я тебя весной.
А потом у церкви снова увидал
И с тобою встречи до сих пор искал.
Но проходит время и мелькают дни.
Без тебя, Марийка, все пусты они.
Покраснел Никита, очи опустил:
– Раньше в Молостовке я с братишкой жил,
Мельницу в Пропойске батюшка купил
И построил домик в роще над рекой.
Я в нем и Аркадий – это братец мой.
– Я в Пропойске знаю всех людей окрест,
Сразу догадалась: не из наших мест.
Маша замолчала и в глаза глядит.
И тогда Никита деве говорит:
– Вот… Мария, слушай, что хочу сказать:
Люба ты мне очень, не могу скрывать.
И прошу, скажи мне, душу не томя,
Выйдешь, дорогая, замуж за меня?
И молчит Мария, город вспомнив вдруг.
И те святки вспомнив, и зеркальный круг.
И виденье в церкви – все сбылось точь в точь.
– Ну так как, скажи мне, замуж ты не прочь?
Голос вдруг донесся и, очнувшись враз:
– Я тебя видала только пару раз.
Покраснела дева, очи опустив.
И смутился парень, сразу загрустив.
– Но надежд я полон, я не слышу «нет».
И, как гром, услышал парень «ДА!» в ответ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
АННА
Глава 1
На берегу Сожа когда-то
Стояла мельница. Два брата
Владели ею много лет.
Никита, средних лет брюнет,
Аркадий, рыжий, неприметный,
Был хоть женат, но, жаль, бездетный.
И от рассвета до заката
Никита сам (он старше брата)
Гнул спину, весь в пыли мучной.
А брат с женою молодой
В то время страстно потешался,
Иль на постели сам валялся,
Иль в кабаке гульнуть не прочь.
А у Никиты была дочь,
Росло прелестное созданье,
Ну, впрямь очей очарованье!
Отцу нет дочери милей
На свете всем, ведь в мир теней
Жена любимая сошла,
И боль потери не прошла.
А дочь прекрасна и умна,
И схожа с матерью она.
Порой глядел отец на дочь:
«О, Боже, в мать она точь-в-точь!»
Бедняжка устали не знает:
И шьет, кухарит и стирает,
По дому чисто приберет,
Отцу и ужин принесет.
Со злом глядя на это диво,
Жена Аркаши как-то льстиво
Никите с «грустью» говорит:
– Что Анна, дочь твоя грустит?
Не оттого ль она скучает,
Что ласки матери не знает?
Пора тебе жену забыть,
Другую надо полюбить.
И ей Никита говорит:
– Любовь моя навечно спит.
Не погляжу я на другую.
Лишь по Марии я тоскую.
Мария Анне – мать родная,
Зачем мне мачеха чужая!
Обидно тетке шибко стало:
Она детей своих не знала.
Господь ей чрево заключил.
Пришла домой, Аркаша был.
– Нам поумнее надо быть:
Зачем нам мельницу делить?
Один хозяин должен быть.
Никита должен нам служить! –
Она с порога заявила.
Поражена, услышав, была:
Мой брат – никчемный человек.
У жерновов корпеть весь век
Судьбой ему отведено!
Мне ж быть хозяином дано!