Но тут, скажу уверенно – впервые,
Луч первый солнца чародея спас.
При нём огонь, что женщина держала
В руке своей, в мгновение угас.
Волшебница восставшая исчезла,
Рисунком возвратясь на полотно.
А Байрамук, собрав ковёр, тотчас же,
Убрал под простынь бережно его.
Затем, не расслабляясь, ткань цыганки
С картиной солнца тут же разложил,
И время, понапрасну не теряя,
На полотно ногами наступил.
И он успел. Под первым нежным светом
Ткань дивная лучами зацвела.
Казалось, солнце наземь опустилось,
Желая утром больше дать тепла.
А Див предстал теперь не тем, что прежде.
Он не сумел подняться до небес.
Рост был велик, и всё-таки обычен.
Однако чародей взрастил вновь лес.
Волшебник не терял ещё надежды,
Что справится с явившимся к нему.
Войти в шатёр, как во дворец без спроса,
Не дозволялось раньше никому.
Но полотно так солнечно сияло,
Что светом не давало подступить
Древесному кольцу настолько близко,
Чтоб Див мог что-то утром изменить.
До наступленья дня так продолжалось.
Когда ж светило встало в вышине,
Везучий Байрамук решил увидеть,
Какой ещё круг выткан на ковре.
Три дня пути, казалось, завершались.
Да, юноша в пустыне устоял,
Но что произойти с ним может дальше,
Отчетливо в тот миг не представлял.
А Див уж ворожил опять над книгой,
Желая облик прежний поменять
В своём великолепнейшем чертоге,
Теперь он мог иначе воевать.