***

В крыле пошарпанного бьюика
отражается полуденное солнце.
Маленькие смерчи играют у дороги,
подбирая с обочины пыль.
Девушка курит и думает
или может быть молится
щедро заправляя машину доверху
и глядя сквозь сизый дым.

Эта дорога тянется
через твердые, каменистые земли
куда-то на запад
или может быть на юго-восток.
Ей не важно -
ей просто все до чертиков надоело
но не может она попрощаться с телом
ни петлей, ни пулей в висок.

Как колючее перекати-поле
как пух на ветру пустыни
без цели и смысла лететь,
подчиняясь кому-то там
кто сидит высоко или низко,
и смотреть, как дорога стынет
на закате, и незыблемые святыни
прошлой жизни летят к чертям.

Она не подбирает попутчиков
не потому что боится смерти -
От мути в сердцах и душах их
она давно успела устать.
Ей проще лететь бесцельно
хоть тысячи километров,
Как иссохший листок по ветру
чем кому-то опять доверять.

«Слабая, сумасшедшая"
назойливо шепчут песок и жалость.
Дорога шуршит под шинами,
и кажется - не будет конца
пути в никуда и ни с кем
все дальше от того, что осталось
от жизни, в которой она потерялась
и однажды не узнала лица

что выглянуло из зеркала –
такое чуждое и печальное
не своё, болезненное,
без надежды на что-то кроме
дом-семья-работа-смерть, или отчаянного
прожигания жизни неприкаянной
в барах, клубах, и подворотнях.

Иногда я просыпаюсь
в самый темный час перед рассветом.
Сердце гулко бьется о ребра,
в душе - клубок ядовитых змей.
Ладони к лицу, мимо зеркала иду
не включая света...
Она смеялась во сне
диким печальным смехом
и, проснувшись
я боюсь узнать себя в ней.

~ архив, из поисков