Мама-мама, ты мне говорила: «Себя береги».
Я не буду беречь. Для кого мне беречь себя, мама?!
Далеко от друзей, и мне смерти желают враги,
только эта программа – комедия, мам, но не драма.
Мне так хочется верить, что ты на том свете хотя б
успокоилась, мам! У тебя нет возможности думать
там про нас, про котят, народившихся разных котят…
Про меня, например… Я сама, я сама, я расту, мать.
Беспокоить тебя не хочу, но никак не могу!
Мне нужна эта память, как воздух, нужна эта память…
Всё что ты говорила – не слушала я на бегу,
А теперь не умею любовь твою в прошлом оставить.
Я и правда не знала, что так растеряюсь одна,
что до гроба – теперь моего – эта связь-пуповина.
Родила ты меня – и конечно же в этом повинна,
что летаю до Солнца и - падаю, мама, до дна.
Назвала меня Светом – и я подрастала поэтом,
среди отроков в школе – диковинным цветом цвела…
О как ты волновалась, как ты волновалась об этом,
извинялась (я помню): «Прости меня, не сберегла!
Как же будешь ты жить на Земле, неземное созданье?
Света, милая, я и не знаю, с какой ты Звезды,
но давай же – продумай заранее, думай заранее,
как на этой планете одна вдруг останешься ты».
Ничего не продумала… Просто жила и кружилась я.
Карусели Любви уносили в миры нереальные.
Не тревожься, родная. Твоё отраженье зеркальное –
я – приду на могилу и там посажу тебе жимолость.
Буду ягоды есть – для здоровья – с погоста, с кустарника,
буду силы беречь, вспоминая: «Себя береги»,
и найду себе доброго, мама, земного напарника,
чтобы легче – до берега плыть нам в четыре ноги.