С. А.
Если бы был у меня деревянный дом,
Скрытый от мира сенью столетних вязов,
Я бы сказала: «Приедь. Поживи в нём.
Хоть ненадолго побудь никому не обязанной».
Станем мы жить, словно нам семьдесят лет.
Это не кошки, болезни, пасьянс и спицы.
Это смирение: в жизни напрасного нет.
Всё, что случилось, должно было так случиться.
Шелест листвы, занавески, варенье и чай.
Влагой озёрною, липовым цветом веет.
Будем с тобою вдвоём мы о многом молчать.
Так, как молчишь ты, другие молчать не умеют.
- Знаешь, а где-то лаванды цветущей поля.
Полосы яркие вдаль – до границы с небом.
Но нам с тобою, увы, в эту сказку нельзя.
В семьдесят правильней жить, исключая небыль.
Чудом сиреневым правит опасный чудак.
Вход в королевство свободен – без пошлин и визы.
Можешь вдыхать запах счастья глотками, за так.
Можешь почувствовать кожей блаженства близость.
- В чём же опасность? – плечами слегка пожмёшь.
- Можно войти, только трудно оттуда выйти.
Коротко счастье, а после напрасно ждёшь,
Что повторится такое в обычной жизни.
- Думаешь – выжечь лаванды цветущей поля?
Пусть будет буднично, серо, зато привычно?
Снова молчим. И уже промолчим до утра.
Что ни скажи – приговором звучит циничным.
Если бы был у меня деревянный дом,
Если бы было по семьдесят нам с тобою…
Я не способна помочь тебе в горе твоём.
Я повторяю: «Держись». Но слова – пустое.