(Прп Серафиму Саровскому)
Я вижу монастырь у леса, -
Как смирный стражник, сторожит
Природы-матери чудесность
Сей тихий, но зовущий скит.
Там день и ночь с святой молитвой
И в предстояньи, и в посте
Ведут монахи кротко битву
За мир у низких крепких стен.
Свечей спокойное мерцанье
И мерный шёпот светлых душ.
Нет места тленью, увяданью,
Унынью, голосу кликуш.
И лес так нежен, чист и светел,
Как преподобнейший святой,
И чуть дрожит послушник-ветер,
Став нимбом над его главой.
А там, среди берёз и елей,
В дали от пустыни святой,
Стоит монашеская келья,
Глуши прикрытая пятой.
Там старец дух стяжает Божий,
Найдя в смирении свой труд, -
Непритязательное ложе,
Непритязательный уют.
Всё скромно в келье и скоромно,
И так убог её покой.
Но дух царит в ней столь огромный –
Как будто бы сам Дух Святой.
Живёт с тем Духом инок дивный,
А думают, что одинок, -
С того и заросли крапивы
Не жалят старца рук и ног.
С того с руки медведей кормит,
И зверь доволен, как дитя.
(Нет ничего доверья кроме, -
В глазах медведей - взгляд котят).
В глубь леса старец тот ступает,
Чтоб пищу раздобыть себе,-
К нему вдруг стаи птиц слетают,
Чтоб крылья дал он их судьбе.
Он всех на свете привечает -
Объятьям рад и со змеёй.
Его приветливо встречает,
Как паства новая, зверьё…
К нему приходят люди с болью,
Уходят с радостью в глазах,
А страх от дьявола невольный
Он превращает в Божий страх.
Все мыслят – вот же чудотворец!
Но верит он, что нет чудес.
А излечить лишь чьё-то горе
Доросший может до небес.
Но рассужденья и о быте
Целебны с старцем для души.
Благословенная обитель,
Спасенья свет в лесной глуши!
В ней не укрыться и не скрыться
От катаклизмов, селей, бурь,
И от воров не сохраниться
Не злату и не серебру.
Но всё же ни один разбойник
Не сможет келью погубить,
И время – ураган с избою
Ничто не сможет сотворить.
Сырой глуши дырявый лапоть
Растопчет разве дом Любви?!
Его простой еловой лапой
Господь давно укрыл, обвил.
И вновь воскликнут : «Чудотворец!»,
Про удалого старика,
Он усмехнётся, дверь отворит
В седьмое небо без греха!