Я слишком рано Жизнь в стихах оплакал
Под нестерпимый звон вселенских катастроф.
В душе – безбожная, безвременная слякоть,
А на бумаге – оголтелость строф.
Я плачу буревестными стихами,
А за окном уходит старый год,
Безветренно так Осень затихает,
И в предвкушеньи праздника народ…
Как быстро всё забылось и истлело, -
Тиха так Память, как морская гладь –
Там, где-то вдалеке, вблизи Сейшелов…
Скорее в рай сбежать да отдыхать!
А я ещё всё помню и мне больно
За то, что жизнь моя не может так же течь –
Она блестит слезами, да и только,
Под солнцем Поэтическая речь!
Она блестит, а есть ли толк от блеска?
Строчишь, строчишь и плачешь в никуда…
Себя я вижу одиноким перелеском,
Кому подруга – в небесах звезда.
Себя я вижу странником унылым,
Испепелённым искрами костров,
Воздушных замков зодчим опостылым,
Что не имеет и в душе остов.
Всё - на ветру, спонтанно и призывно! -
По сути – просто токовая песнь
У глухарей, когда лишь крови зыбкой
Узрит колючий ельник, но не весь.
Ох, эти половинчатые всплески!
И не девятый, недотретий вал
Опять я выплеснул, презрев в душе бурлескность
На твердь бумаги. Кто б её порвал?!
О, кто бы, кто, чернил избавил мрака?
От разрывающих избавил душу строф?
Я слишком рано Жизнь в стихах оплакал,
Но всё упрямей звон вселенских катастроф…