За горами, за долами, да за полем, за ручьем
Царский терем с куполами возвышался над селом.
Были каменны палаты все белено-расписные,
А оконца аккуратно скрыты ставнями резными.
Жил в нем принц – прекрасный мальчик. Только вот одна беда:
С детства с ним никто не бегал, не пускали никуда.
Над дитём своим любимым так родители тряслись,
И болезней, хворей всяких очень - очень стереглись.
Так он жил в любви, в заботе, не нуждался он ни в чем,
Как цветочек в огороде и от бед всех огражден.
Няньки, бабки, тетки, девки рядом были, как всегда,
Чтобы мальчик не нуждался и ни в чем, и никогда.
Рос он, рос, да, глядь, и вырос, стал красавцем, молодцом,
Добр душою и не вредный, не зазнайкой, не скупцом.
Завтра сроком настает восемнадцатый уж год,
Царь с царицей, как решили, праздник пышный закатили.
Ждут подарок заграничный, очень – очень – очень личный,
Чтобы чадо удивить, рассмешить, повеселить.
День настал, и пробил час. Бал кружит в дворце сейчас:
Песни, пляски, смех повсюду, не пробиться, полно люду.
Каждый хочет удивить, свой подарок подарить:
Кто коня, кинжал и сбрую, кто из бронзы в рост статую,
Голубей да белку в клетке, птицу золотом на ветке,
Кто-то, да невесть откуда, вдруг привел ему верблюда,
Кто-то перстень золотой, кто цветочек непростой.
В общем, всякого добра надарили, как всегда!
Трое суток свечи жгли, развлекались, как могли,
На четвертые - устали и домой поуезжали.
О подарках вспомнил прежде до того, как свет забрезжил,
Аккуратно разложил, посмотреть их все решил.
Няни бегают да бабки, разнося его подарки,
Что на стену, что в комод, ну а что на огород.
Что ж цветочек? Он такой на окне стоит с тоской
В позолоченной бумаге и всего в одном лишь шаге.
Королевич вмиг стал светел, когда вдруг его заметил,
От души благодарил того, кто это подарил.
Говорил слова такие, очень сердцу дорогие:
«Не цена здесь хороша, хорошо, что в нем душа!»
Он цветочек развернул, только на него взглянул
И влюбился как-то сразу и его поставил в вазу.
А цветочек непростой: яркий, светлый, как живой.
Несравненным ароматом наполняется палата.
Аромат слегка дурманит и собою заполняет,
Дарит радость и уют, будто жил всегда он тут.
Светом лунным он сияет и к себе располагает.
Кто хоть раз глазком вдруг взглянет, никогда не забывает.
Королевич мог часами любоваться чудесами,
Разговаривать с цветком, им светить в ночи потом.
Смотрит – смотрит, сам страдает, ничего не понимает!
Его в руки он берет и в сундук затем кладет,
Обижаясь на него, сам не зная отчего.
А когда вдруг он грустил или долго был один,
Он цветочек доставал, лепестки перебирал,
Наслаждался ароматом, вновь потом хранил за шкафом.
Так он жил и бед не знал, про цветок не забывал,
Но, бывало, был готов его прятать средь шелков,
То от деда, то от бабы, то от папы и от мамы,
То от девок, то от бабок, любопытных всех служанок.
Так промчалось много дней, стал цветок ему родней.
Но однажды мотылек залетел на огонек,
Покружился над цветком в свете лунном золотом,
Крылышками все махал, аромат цветка вдыхал.
Королевич был взбешен: «Вот, цветочек, ты какой!
Аромат другим дарить? Как тебя теперь любить?»
Не сдержался и с угрозой взял и на пол его бросил,
Ваза вдребезги разбилась, на кусочки развалилась.
Сам цветок слегка вздохнул, лепестки свои свернул,
Вспыхнул свет в последний раз, огонек цветка угас
И в открытое окно, будто ждали там давно,
Млечным светом весь пролился и в ночи куда-то скрылся,
Унося с собой покой, аромат такой родной.
Королевич в печаль впал, сам не свой, совсем пропал.
Есть не хочет и не пьет. Уж волнуется народ.
Бабки, няньки все кружат, угодить ему спешат.
Королевич стал невесел, буйну голову повесил.
И его берет тоска, как же жить то без цветка?
Думал день и думал два, в третий день решил: «Пора!»
В путь дорогу он собрался да ни с кем не попрощался.
«Значит, быть такой судьбе, но верну цветок себе!»
И ночной дорожкой лунной путь он держит до ведуньи.
Он идет, еще не знает, что она уж поджидает.
И с порога говорит: «У тебя душа болит!
Сам не ведал, что творил, свое счастье погубил.
Заколдован был цветок колдовством в короткий срок.
Принц, не выдержал ты срок. Что сказать тебе, дружок?
Если ты не побоишься и со всяким злом сразишься,
Победишь и разобьешь, то цветок себе вернешь!
Без добра и без любви лучше даже не иди.
Не по силам будет зло, коль в душе мало добро,
Коль мала в душе любовь, сам ты сгинешь. И потом,
Не боишься ли идти, чтобы счастье обрести?»
Королевич не боялся, в этом сразу он признался:
«Нет мне жизни! – говорит, – мой цветок меня манит,
Без цветка я, словно зверь, одинокий. Мне поверь.
Вот пришел я за подмогой, помоги мне, ради бога!
Дай совет мне и направь, мне в какой идти хоть край?»
А ведуния в ответ: «Ты сейчас-то не спеши, свой ответ в душе ищи.
Сердце все тебе подскажет и дорогу–путь укажет.
Вот котомка, на, бери и уже ступай, иди.
Там – в котомке: хлеб, вода – незатейлива еда,
Чистым золотом монета, может, пригодится где-то.
В руки посох, на, возьми и не выпускай в пути.
Обойдешь четыре моря, то полдела и не боле,
А потом не удивляйся и других понять старайся.
Ну, сейчас поспи, поешь, свет забрезжит, так пойдешь».
Королевич все послушал, хорошо потом покушал,
Лег на бок, вмиг задремал, отчего и сам не знал.
Утром, как ступил рассвет, принц ушел, простыл уж след.
Шел, куда глаза глядят, через лес и наугад,
Через поле, через луг, как увидел море вдруг.
Он воскликнул: «Вот оно! Море первое мое!»
Сам устал да притомился, только сел, расположился,
Из котомки хлеб достал, отломил и есть начал,
Как вдруг белка появилась, на плечо ему взмостилась.
Смотрит, словно говорит и о помощи молит:
«Без тебя я пропаду, дай мне воду и еду.
Пожалей и накорми. Да меня с собой возьми.
Укажу, хоть путь далек, место, где укрыт цветок».
Принц недолго размышлял, он ведь белку понимал,
Отломил краюшку хлеба, разделил с ней часть обеда.
Напоил еще водой, разрешил пойти с собой.
На плече она сидит и, куда идти, велит.
Так они шли, что есть мочи, два дня к ряду и две ночи,
Шли да шли, уже устали, вдруг у пропасти предстали.
Молвит белка: «Стой! Нельзя! Здесь волшебная земля.
Пусть тебя не удивляет все, что иногда бывает
На волшебной стороне, в неопознанной стране.
И скажи ты мне потом, когда будешь ты готов
Дальше в путь со мной пуститься, если сердце не боится».
Он промолвил пару слов : «Мне не страшно, я готов!»
Молвит белка: «Хорошо! Посох нужен нам еще.
Службу будет нам служить, пропасть чтоб соединить,
Посох в пропасть упадет, пропасть мостик обретет».
Королевич снова молвит, что слова ведуньи помнит:
«Ничему не удивляться и со всеми соглашаться».
В руки посох взял и бросил, раз и вырос тут же мостик
Через пропасть напрямик за короткий – быстрый миг.
Белку на плечо сажает и по мостику шагает.
Вот прошли второе море, это горе иль не горе?
Сколько им еще идти, чтоб цветочек свой найти?
Так проходит день за днем, вырос лес покрыт огнем.
Звери все спасались сами, но осталось лишь в пожаре
Одно дерево с гнездом, а в гнезде полно птенцов.
А птенцы то не летают, все малы, не понимают,
Как летать, не научились, все еще не оперились.
Мама – птица бьет крылом, но не справится с огнем.
И кричит она, рыдает, помощь просит, умоляет,
Чтоб птенцов ее спасли, от огня бы унесли.
Молвит белка второй раз: «Подскажу тебе сейчас.
Ты в огонь водой плесни, и что будет, посмотри».
Он не стал и слушать больше, вмиг набрал воды пригоршню,
Брызнул, чуть огонь полил и его он погасил.
Птицы разом налетели и: «Спасибо!» – все запели.
Говорят ему: «Спаситель, спас ты птицу, повелитель,
Не пернатую простую, а лесную золотую.
Ту, что здесь всем лесом правит, своим пеньем счастье дарит.
Злу она мешала жить. Зло решило отомстить,
Лес решив спалить дотла и птенцов сгубить тогда.
Ты же спас нас от беды и проси, что хочешь ты.
Все исполним, мы ж друзья, и в долгу мы у тебя».
Он их всех благодарил, ничего не попросил,
Взял котомку, отряхнулся, на ноге лишь развернулся,
Белку вновь с собой позвал, и сквозь лес он пошагал.
Утомился, ноют ноги, все сложней его дороги.
Море третье уж пред ним, а над ним клубится дым.
Белка в третий раз вещает, то, что видит, разъясняет:
«Это море, как беда, в нем болотная вода,
Чтобы дым с него убрать, нам не нужно долго ждать.
На него слегка так плюнуть и еще немного дунуть,
Словно ветер молодой, чтоб пронесся над водой».
Принц послушался в сей час, и исполнил он приказ.
С дымкой ветерок смешался, закружился и умчался.
Стало сразу видно все. «Как-то быстро повезло»,–
Только дума пронеслась, вот тебе беда взялась:
Посреди большой опушки на березовой подушке
Косолапая сидит и под нос себе рычит:
«Как вы детки то мои, как вы без меня одни?
Не пропали ль вы куда, с вами не стряслась беда?»
Белка молвит: «К ней иди, чем помочь, ее спроси.
Может, помощь ей нужна, может, помощь ей важна».
Подошел он и спросил: «Кто тебя здесь посадил?»
Отвечает: «Заманили, у болота посадили,
Приказали здесь сидеть, охранять и все смотреть.
Дома детки ждут три дня, пропадут же без меня.
Голод их не пощадит, и за них душа болит.
Да боюсь придет беда.» Говорит он ей тогда:
«Не смогу пойти я прочь? Как же мне тебе помочь?
Что же делать, как же быть, как тебя освободить?»
Вот и белка тут как тут: «Ждешь, когда совет дадут?
У тебя еще при этом есть же золотом монета.
Ты ее скорей достань и в болото то бросай.
Там увидишь, что же будет. И никто же не осудит.
Для момента вот такого не жалей ты золотого».
Королевич поспешил да карман опустошил.
И в болото, не робея, бросил золото скорее.
А монетка развернулась, до воды слегка коснулась,
В центре хлюпнула легко и ушла совсем на дно.
Вмиг болото растворилось и совсем куда-то скрылось.
И раздался голосок: «Вот спасибочко, дружок!
Незачем мне оставаться, очень я люблю богатство,
Собираю я добро очень–очень уж давно.
Мне монетки не хватало, а где взять ее, не знала,
Я исполнила указ тот, что злюка мне припас,
А теперь и я вольна, да и вас держать нельзя.
Все! Ступайте и не ждите, хоть куда, куда хотите.
Отпускаю также я, косолапая, тебя,
Все ты делала умело, до тебя мне нет уж дела».
Голос тихо растворился сам собой, куда-то скрылся.
Косолапая привстала и на обе лапы встала,
Шерсть свою она встряхнула, свою спину разогнула
И промолвила слова: «Если буду я нужна, то зови, и я всегда
На подмогу прибегу, чем смогу, тем помогу.»
Начал ветер в уши петь: «Лишь бы вовремя успеть!
Сделал много ты добра, лишь бы это все не зря!
Поднимайся! Не сиди, отправляйся, в путь иди.
Скоро будет новый срок, и погибнет твой цветок».
Королевич всполошился и быстрей заторопился.
Не идет, почти бежит и под нос себе твердит:
«Я люблю тебя, мой цветик, больше–больше всех на свете,
Погоди, не погибай, жди меня и точно знай,
Я тебя везде найду, я приду, тебя спасу,
Чтобы ни было в пути, нет сильней моей любви!»
День и ночь, и день, и ночь, отлетают сутки прочь.
Вот последнее уж море, что же там, какое горе?
Белка тихо говорит: «Вот песок, его бери.
В воду брось его подальше и смотри, что будет дальше.»
Королевич так спешил, горсть песка скорей схватил,
Бросил в море, начал ждать. Море стало высыхать,
Растворилось в никуда, и исчезла вся вода.
Только сам попал в немилость, перед взором вдруг открылось:
Башни, замок, купола, а вокруг все сор–трава,
Ветки, сучья и валежник непролазный, ад кромешный.
Он заплакал: «Как же так, мне не справиться никак,
Что же делать, как тут быть, как же путь свой проложить?
Эх, помочь бы мне немного, мне б медведицу в подмогу…»
Только он подумал так, слышит сзади говорят:
«Ты ни разу не робел, времени не пожалел,
Всем помог, хоть сам спешил, нас никто не погубил».
Все медведи здесь собрались и за дело дружно взялись,
И в одно мгновенье разом закипело оно сразу.
Он спешит скорей вперед, вот уже к дверям идет.
Распахнул литую дверь: «Что же делать мне теперь?»
Темнота обволокла от стены до потолка,
От окна и до дверей, в паутине все теперь.
Пауки снуют везде, нет прохода здесь нигде.
Закручинился опять, начал птиц он вспоминать:
«Вот сейчас–сейчас, как раз, птицы были б в самый раз,
Поклевали б пауков, чтобы путь мой был готов».
Он подумать не успел, сразу ветер налетел.
С ветром птицы прилетели, пауков склевать успели.
Леса птица золотая – та, что очень непростая,
Стала песни распевать, паутину песней рвать.
Вот уже проложен путь. Болью вмиг сжимает грудь:
На столе стоит цветок, в нем последний лепесток.
Еле жив, полусухой, слабый свет его такой,
Что еще один лишь миг, он погибнет для других.
Королевич подбежал, в свои руки его взял,
Просит он его простить, от него не уходить.
Слезы капают из глаз, прям на лепесток как раз
Тихой капелькой стекают, жемчугом все усыпают.
Вдруг цветок слегка качнулся, от дыханья колыхнулся,
Лепесточек оторвался, но в руках он не остался.
Тихо в воздухе кружился, на пол нежно опустился.
Только он земли коснулся, раз еще перевернулся,
Вспыхнул светом, звук издал, как девица, застонал,
Вскинул руки он, как птица. Глядь, уже стоит девица.
И румяна, и стройна, и к тому же хороша.
На земле ее нет краше. Ну а что же было дальше?
Злые чары вмиг пропали, все вокруг расколдовали.
Зацвели везде сады и заморские цветы.
Солнце ярко засветило и собою все залило.
Золотые купола заблестели, как всегда.
Двери во дворец открылись, люди сами появились.
Столько радости вокруг, говорит она: «Мой друг,
Ты меня расколдовал. Ты любил меня, не знав,
Что царевной родилась. Так давай же, сделай милость,
Меня за руку бери, под венец меня веди.
Буду я тебе женой, королевич добрый мой».
Так они и порешили, на весь мир пир закатили.
Я скажу вам, что известно, не совру, скажу все честно:
«Погибает точно зло, где любовь и где добро!»