.
Пришёл Распутин с кочергою,
стал ходить.
Затем пришли Романовы ходить.
Затем пришли Ульяновы ходить.
И стали все ходить.
В Две Тыщи Восемнадцатом году
пошёл и я,
пошёл – и стал ходить.
Распутин мне сказал: «Ты не ходи!»
Но я ещё сильнее стал ходить.
В Две Тыщи Восемнадцатом году
от Рождества Христова
приключилось –
прибился к нам на маршевом ходу
отряд Амона Ра с Александрии.
Мы сразу же утроили ходить!
И мы пошли, как никогда ходили!
И тыловым сказали:
«Всем ходить!»
И те за четверых пошли из тыла!
Маняша Ульянова ко мне подбежала,
узелок в дорогу завязала,
в узелке – Краеугольные Ка́мени.
«Дяденька, нате!
На Дворец пролетариям!»
Младенцы Романовы слёзку принесли:
«Помоги, чтобы нам
хоть годок подрасти!»
Александров сотник отсыпал мне меди:
«Скажи Александру: на что нам Веды?»
Вот тут-то я понял,
что ходить мне не переходить.
Плюнуть! да на горло своей ноге наступить!
Но от этой мысли
стал я всемеро ходить!
Вот тут-то
и догнал меня Распутин кочергой –
бить! (Асса!)
бить! (Асса!)
«Асса!» – кричит Распутин своей кочергой!
И кричит:
«В Две Тыщи Восемнадцатом году
не смей ходить идею и ходить!
Ты пропустил все рюмки и еду
и требушонку не сумел набить!»
И орёт:
«Ты оргии безсмертья пропустил!
Бес Смерти на тебя всю инфу слил!
Ни Горцем, ни Кощеем ты не фью!
И кочергою я тебя забью!»
И, прям, визжит:
«Пироженым цианистым забью!
И топором цианистым забью!
И пиф и паф цианистым забью!
И брошу Бесу Смерти в полынью!»
И я схватил брадатого Распутина
и наступил на горло кочерге.
«ыффф…»
«ыфф… ыф… ппп»
(звуки кочерги)
Маняша и Митя Ульяновы
привели Володю Ульянова –
мы сваяли Храм Пролетария!
И стали ходить.
Маняша и Митя Романовы
привели Алёшу Романова –
я сказал: «Приказано жить!»
И мы стали ходить.
Македонский и Сотник сказали:
«У нас аппендицит морали!»
Я сознался: «Такая ж фигня…»
И мы стали ходить.
И в самый разгар мы кричали:
«Удесятерить!»
И удесятеряли!
И никогда на свете не было нам
так ходить!
так ходить!
И никто в Две Тысячи Восемнадцатом
не смог кочергой наступить
на горло,
полное нравственного аппендицита –
ходить!
И мы ходили!
Беса Смерти мы посрамили!
И очень много моральных богов
нас полюбили
и безсмертия нам надарили:
за каждый шажок ходьбы –
Две Тысячи
и ещё Восемнадцать лет!
И мы стали ходить!
И ходили стократ!
И дали слово ходить!
конец
.