Порой мне видится, в саду Пале-Рояля,
В пенатах солнечных великих королей
Играет Лайла на сияющем рояле,
Над обожающей толпой простых людей.
Спустили ангелы, чуть видимы, мерцая,
Рояль на ниточках с белеющих небес.
Рояль звучит светло, зло мира порицая,
Рождая к музыке природный интерес.
И я среди толпы; с усердием туриста
Гляжу, дивясь, между голов, в проем:
Канат, на стуле Лайла, как эквилибристка,
И руки чудно движутся ее.
Струят фонтаны ей свое сопровожденье,
Кафе в округе объявили перерыв,
И замер слушатель, мечтая в наслажденьи,
И пробуждается в душе у всех порыв,
Порыв к любви и к ближнему и к миру,
Когда-то созданному мудро и добро,
И сыплет издали по легкому эфиру
Она пречистое златое серебро.
Играет Лайла, и во мне невольно
Рождается потребность громко петь,
Желанье петь в ансамбле или сольно,
Я не могу его преодолеть.
Как будто в пении спасение от муки,
От горя, смерти, несвободы пут,
И словно в забытьи тяну я к небу руки,
Как в раннем детстве, гол я и разут.
Я знаю, с пением становятся добрее,
Молитва пеням исстари сродни,
Прошу я тех, кто обитает в Эмпирее
Украсить наши призрачные дни.
Еще чуть-чуть, и мы обнимемся по-братски,
Любви невидимо нас связывает нить,
И я не тот уже волчонок интернатский,
Но всех готов я всей душой любить!