эдельвейс, асфодель, левкой - слова-цветы, цветы-слова (кстати, странные создания - слова, как никто другой отгораживающие тебя от Бога, направляя непосредственно к нему), как же просто вплетать в межсловесье красоту, - достаточно всего лишь внести в текст названия цветов;
и там, где книг становится всё меньше, вдруг проявляются цветы;
теперь они - основное поселение моих нейтральных вод, соседи по океану, весьма любопытные соглядатаи, старательны в своих изысканиях понравиться, обратить на себя внимание, помочь мне дотянуться до их уровня - бессловесности, хрупкости, незащищённости, красоты, а ведь там вся палитра эмоций, но то, как она проживается - непостижимо, всёпринимающее увядание, несмотря ни на что, излучающее красоту, - здесь нет убеждений, силы воли, мощи духа, лязга, крика, стона, лишь лёгкое прикосновение к миру, погружение - насколько хватит дыхания, - и забвение;
после сорока книг становится чуть меньше (что в них? хорошо завуалированный страх, чувство вины, низкочастотное мышление на базе осуждения, неприятия, осквернения себя и других, тёмные тексты сумрачных времён),
чаще приносятся домой цветы - разнообразные, бутон, букет - кому посчастливилось привлечь моё внимание, наулыбаться в меня вдоволь - бутон, букет, себедарованный, просто так, без причин, как импульс благодарности тому - внутри, который ходит моими ногами, дышит моими лёгкими, стучит моим сердцем, в благодарность глазам, которые слезятся всё чаще от радости, - где искрометной, безудержной, острой, где тихой, неспешной, мягкоступающей, неприхотливой, теплолюбивой, как слова - эдельвейс, асфодель, левкой, как посматривание в твою сторону - не столько из вожделения, сколько из наблюдения за собой, своими реакциями, потенциалом, о котором порой даже не подозреваешь, но который вызревает, проявляет себя только благодаря тебе и - цветам;
книги...книги научили меня понимать комбинации слов, тогда как люди - причину этих комбинаций,
цветы...цветы меня не учат ничему, мы просто смотрим друг на друга, этакой сердцевиной момента, проживающего самого себя - и всё, плюс - маленькая корректировка - нам нравится это делать, смотреть друг в друга, нет, не проникновением, как смотрит человек в другого (взглядом-ядом), скорее - освещением, как если бы стоишь под единственым фонарём тёмного квартала, иллюзия безопасности, перламутровый пятачок, на который смотрит тьма глазами пульсирующего присутствия, и видит - эдельвейс? так говорит созерцание, весьма болтливое создание, стоит ему только обнаружить карандаш и клок бумаги, - и начинается - благоустройство мира;
созерцание - заглавный арендатор моего тела и ума, всякий раз вскидывающий мои брови у зеркала: "это ты? какой странный аспект бытия, и вот это - причина событий?" - понеслось...не то, чтобы это - диалект критики, больше ипостась речи, элемент мышления, ведь то, что созерцание молчит, совсем не значит, что оно неразумно;
всё чаще приношу домой цветы, - не ради оттачивания фокусировки внимания, или дабы усугубить уют,
как импульс благодарности тому, кто обновил во мне программы, снабдив доп.приложением, новой функцией - погружать себя в каждый предмет, вслушиваясь в его мерцание? скорее всего;
при чём здесь цветы?
после сорока садится зрение, книг становится чуть меньше, - и если раньше предпринимались попытки понять этот мир посредством прочитанного, знаний, логики, ума, то теперь, до очередного своего поступка и где-то после него, до увиденного во внешней реальности и где-то после, до того, как сказать слово и даже после, я просто задаю вопрос: "а как бы повели себя цветы?"
как если бы цветок, наблюдающий за мной, удручённым, в комнате прошептал: "а как бы повела себя любовь?"
вопрос-телескоп, перламутровое мерцание всезнающего эдельвейса;
(странные создания - слова, как никто другой отгораживающие тебя от самого себя, направляя непосредственно к себе)