Нас в комнате трое, если не брать в счет кота,
Я и мои расстройства... Опоздает ещё пустота.
Душевная сука.
Уходит всегда по-английски - как кровь по запястьям,
Врываясь почти вероломно, холодной смертью
Целуя всегда по-французски. До боли сладко.
- Как мор Алигьери,
под скрипку хриплого джаза хромых дворовых котов.
И осень, затлевшая в самокрутках из папиросной бумаги -
всегда дешевой. Заканчивается криками из-за попоек,
и пьяной исповедью. Пока ты плачешься -
Очередному-едва-знакомому.
(Пусть это будет его настоящим именем).
Зима поджимает осень и стынет в жилах.
Вино не спасает душу от холодов. А люди от боли:
Ты снова меняешь пароли, как шифры Буонаротти,
Чтоб утром покрытым туманом, не смочь их самой разгадать
…и запутаться.
Потеряться в себе, едва ли о чем-то думая.
Ответь мне: что вспомнишь о жизни и славной юности?
Грехи оживают лишь в памяти с полными лунами.
Луна - Беатриче.
Но здесь иллюзорный свет.