Руки как ниточки, хлебные крошки,
Пять ребятишек босых – голоножки.
На подоконнике свечка, иконка,
В маленькой кухне на печке солонка.
Ночь. Нараспашку открыто окошко,
Голос, поющий молитву. Бомбежка…
В детском саду няня, повар и прачка,
Дома – любимая мама-богачка.
Спросит дочь Аня: налить ли водички?
А взгляд-то хитрющий, как у лисички.
Хватит играть, Лиса Патрикеевна,
Пей и в кровать беги, Алексеевна.
Борька сопит, с сундука свесив ножки,
Шурка и Катя ворочатся трошки,
Тонька сжимает куцего зайчика,
А на столе в подарок мать-и-мачеха.
Стук в дверь барака. Письма треугольник
Все прочитали, один лишь дошкольник
Читать не умеет. Милая мама…
– Что делать-то будем? – Шурка упряма:
– К Борису в сундук спрячем это письмо.
Катюша ругает: – Зачем нам вранье?
Борис, хмурит брови: – Сама не прочтет,
Оставь на комоде, найдет, так найдет.
Коль спросит, мы скажем, а нет – промолчим.
Не будем же делать мы больно родным.
Ты старшая, Шура, с тебя больше спрос.
И я тоже вырос, – Борис произнес.
Конвертик на полке. Мать белой вошла.
Ей кто-то сказал – похоронка пришла.
Все пять рядом встали и смотрят в глаза:
«Ой, Мамочка, мама…». Скатилась слеза…
– На все Божья воля, – ответила мать
И каждого с лаской сумела обнять.
Смахнула слезу и на кухню опять
Руками умелыми тесто меси;т
Из крошечек хлебных, вздыхая, молчит.
Те хлебные крошки запомнят все пять
И руки, что нежность смогли передать.