Топор войны зарыт, раскопан

Мартон
есть ли смысл и дальше писать?
всё сказано в прошлом.

Мы лишь повторяем
иными словами то,
что уже давным-давно изобрели.
(бесстыдно лжем о чём-то).
Громко?
Томясь, пытаемся разжечь
громадные огни.

Быть может, кого-то я разочарую,
того,
кто помоложе.
Может
того, кто грезит мыслью
нового.
О том, что будет совершенно непохоже...

Прости, мой милый, но
мы едва ли что-то создадим.

Наша участь пинать словами
и без того избитый,
ограбленный и очерствевший
мир.
Крадясь по стопам,
чужими мечтами
топтать тропу,
по которой уже ходил
твой или наш кумир.

Вымаливать, терзать, взывать
с мольбой
о вдохновеньи милом,
зачем-то ждать
прозренья
окутанного белым дымом.
Усладой быть позорливо и стыдно,
но неизменно, преданно всё ждать.

Захлебнувшись в мечтах,
безудержно ненавидеть
за трусость,
того, кто
так ничем и не стал.
То есть себя проклинать,
и то безыскуссно.
по-прежнему не понимать.

В жадности порыве,
вворачивая строчки уже
ушедших лет,
шептать
беспамятно молитву:
"О, прошу тебя, творец,
не покидай
мою
уж шаткую могилу.
Я встану на ноги и...
Я ворвусь.
Во чтобы то не стало,
взберусь
на гору,
и чутко, кропотливо,
всего себя снесу,
как дар,
вам в ноги, и разрастусь лениво.
Пчелиным ядом смешаюсь с кровью
вяло,
первый и это же последний
мой удар.
Бесследно уходящие мотивы,
в сто сотен вёрст
вернувшихся опять".

А есть ли смысл?
А есть ли здесь хоть что-то?
Живое и трепещущее тем,
что было брошенно с обёрткой
у дороги.
Дороги громких и заплесневелых рельс.

Быть может, глупо задаваться
вновь и вновь вопросом:
"А стою я хотя бы тонкий волос сих? "
А кто-то всё кричит:
оставь, оставь, не трогай!
С мерзотной рожей тыча
мне под дых.
Да я похож.
На сотни, миллионы.
Таких, как я. Таких, как и они.

Мы станем грозною толпою,
мы не дрогнем.

А стоит ли писать..?

Беззубым ртом вгрызаясь в существующую жизнь.

И если так, встречайте
сотни тысяч миллионов
старо-новых, известно-безызвестных,
грозных лиц.