1.1
Нежней не могут быть души поэта
Ни бархатные щеки белых роз,
Ни шелк реки, ни золото мимоз -
Одна любовь, что в тайне им воспета,
Любовь, что целый век ждала рассвета -
Она одна чужих достойна слез,
Всю жизнь его увив сплетеньем лоз...
Одну ее он смог воспеть в сонетах.
В слепой молитве пал он на колени,
В разлом взглянув разверзнутой геенне,
Главу свою склоняя перед ней.
И оттого порой так часто мнимы,
Простой душой едва ли постижимы
Венцы его загадочных страстей.
1.2
Венцы его загадочных страстей
Отравлены. То ландышей сплетенья:
Они - любовь, они же - наслажденье,
Одна любовь ему всего милей,
В восторге раболепном перед ней
Поэт главу склоняет в исступленьи:
В одной любви души его спасенье,
Она ему и яблоко, и змей.
Был я когда-то юным тем поэтом.
Я яд вдыхал и сладостным запретам
Предпочитал сплетения страстей.
Они одни в груди моей звучали,
Они в закате жизнь мою венчали,
Что алых роз сплетенья тлели в ней.
1.3
Что алых роз сплетенья тлели в ней -
В груди моей, объятой тяжкой мукой -
Мечты мои, заламывая руки,
Склоняя лики к пепелищу дней.
Постой, надежда! И до дна испей
Ты горестную чашу сей разлуки!
А после - я твои лобзаю руки -
Сама исчезни, и меня убей.
Я глух и нем, я слеп. Померкли грезы.
Безжизненно по скалам вьются лозы -
Таков удел печальный для поэта.
И тусклым жемчугом горит один неясный
Цветок безукоризненно прекрасный
В тиаре, сохранившей отблеск лета.
1.4
В тиаре, сохранившей отблеск лета
Явилась ты. И тени давних грез,
Минувших дней, страстей, беззвучных слез
Сплетались меж собою в силуэты
И, пламенем груди моей согреты,
Сновали меж тобой сплетенных лоз.
О, ангел мой! Я в дар тебе поднес
Иной венец. Прими мои обеты!
Мою тоску, мой грешный пыл, мой стон,
Мольбу мою и бредом полный сон
Прими же в дар, в страдании воспетый!
Теснящий грудь, заставивший бледнеть,
Прими, мой друг, прими и помни впредь:
Нетленен лишь один венец сонета!
1.5
Нетленен лишь один венец сонета -
Его ярмо лишь источает мед!
Один лишь он, незыблемый, живет,
Лишь он один венчать главу поэта
Достоин в те часы, когда ни светом,
Ни звездами не блещет небосвод,
Когда черна как деготь ясность вод,
И медлят небеса с своим ответом.
Прошу, моя прекрасная Психея,
Прими его, венчай главу скорее,
И буду счастлив я, когда на ней
Он засияет роскошью нетленной,
Средь тех цветов погибших драгоценный,
Подобный скрепу вечному костей.
1.6
Подобный скрепу вечному костей
Мой дивный дар. Я вырвал без раздумья
В порыве том любовного безумья
Живое сердце из груди своей.
Я пел любовь, я жизнь воспел для ней -
Вериг лишенный тягостных игумен,
Я вновь дышал, я вправду был безумен,
Воскресший грешник на закате дней.
И тенью я бросался за тобою,
Куда б ни шла, и с пламенной мольбою,
Я всюду нежно льнул к руке твоей.
Тебе внимал, твоим глаголил словом,
И соловьем в густой тени садовой
Я пел любовь и вязь минувших дней.
1.7
Я пел любовь, и вязь минувших дней
Плелась, что пауком, моей рукою,
И жизнь лилась неспешною рекою,
Змеящейся средь золота полей...
Я жаждал тихой нежности твоей.
Я лист терзал рукой как жар сухою,
Лобзал пером, ласкал строкой резною,
И ты меж букв жила, средь вензелей,
Твой ясный лик сиял везде и всюду!
Я трепетал, принять не смея чуда,
Творцу преподнесенного планетой,
И тень тоски, сплетаясь с восхищеньем
Пред юности томительным мгновеньем,
Сыскала отраженье в песни этой.
1.8
Сыскала отраженье в песни этой
И бледность рук, и кротость светлых глаз,
И тихий щебет робких нежных фраз,
Любимых сластолюбцем и поэтом.
Я был влеком таинственным запретом,
Хрустальный смех манил меня, струясь,
И я пылал, желанью покорясь,
Как змий, что дремлет, на груди пригретый.
Но сколь бы ни был жар, объявший грудь
Силен в желаньи в бездну утянуть,
Свободы чувство в ней неистребимо:
Известно, что порою и топаз
Сиять способен ярче, чем алмаз,
Но меркнет свет любой неумолимо.
1.9
Но меркнет свет любой неумолимо -
Уж так в жестокий век заведено -
И та, на коюю вчера глядел нежно,
Глядишь, тобою больше не любима.
Как горько видеть, что неукротимо
Поэта сердце вольное. Оно
Ему в расплату за талант дано,
И в выборе своем непримиримо.
И видел я во всем к поэме повод,
Любовь и скорбь как ненасытный овод
Я пил, плетя сонет. Неколебимо
Я жизни вечной дать любви желал,
Я мучился. Я сам в огне пылал
Покуда сердце наше уязвимо.
1.10
Покуда сердце наше уязвимо,
Огонь горит в недремлющей груди.
Я видел свет, и счастье впереди
Сулила жизнь. Но брел за мной незримо
Неумолимый рок, и неделимы
Мы сделались. Он всюду впереди!
В прохладе ль сада, улицы ль среди
Я шел - он брел за мной неотвратимо.
И я - продрогший путник, блудный сын,
Свет истины узрел среди руин.
И вновь в любви покинутый собор
Меня несли истоптанные ноги,
Но храм был пуст, и плакать у дороги
Осталось мне, молений помня вздор.
1.11
Осталось мне, молений помня вздор,
Взывать к тебе на каменном пороге,
Но ты глуха, с тобою глухи боги,
Зловещ и тих судьбы нестройный хор.
И твой жестокий равнодушный взор,
И губ изгиб неумолимо строгий...
Гляди, я пал! У ног твоих убогий
Покорно ожидает приговор.
К тебе воздел я руки, как к святой,
И вновь своей неистовой мольбой
Я огласил наш храм, уничиженный,
И был отвернут белою рукой,
И лишь тогда настиг меня покой,
Когда я пал, и слез, и сна лишенный.
1.12
Когда я пал, и слез, и сна лишенный,
Безвольной бренной тенью на постель,
Пролил дурман мне в грудь жестокий хмель,
И я не вспомнил об улыбке оной -
Была то гибель. Огласилась стоном
Моих страданий тяжких колыбель,
И Смерть в мой дом открыла тихо дверь,
И я увяну девственным бутоном,
Пред божеством колен не преклоня.
Лишь ты, мой друг, за все прости меня,
Когда, в объятьях сладостной истомы
О Господе забывшего творца,
Сплетающего терны для венца,
Тяжелых дум чело терзают сонмы.
1.13
Тяжелых дум чело терзают сонмы:
Янтарный диск лобзал щетины гор,
Горел восток. И лишь немой укор
Читал в глазах я ваших затаённый.
Едва ль понять под силу упоённым,
Еще вчера не верящим в раздор,
На сей алтарь в пустующий собор
Единой вере в жертву принесённым:
Тягчее нет греха, чем равнодушный,
Гордыни полный, лишь страстям послушный,
Рабу любви дарованный ваш взор.
Едва ль сердцам чужим подвластно это:
Хмельной тоской отравленным поэтом
АлкАя, воспевать чужой укор.
1.14
Алкая, воспевать чужой укор -
Таков удел отвергнутого друга!
Быть может, в том была моя заслуга,
Что вы мне чужды стали с этих пор?
Вы немы. Нем хребет скалистых гор,
И я стремлюсь не выказать испуга.
Сгорая, тает алым полукругом
Закатный диск, а с ним и мой задор.
Взгляните. Нет страшнее угасанья
Влюбленных глаз, и легкого дыханья,
Трепещушего в ребрах силуэта.
Не знали вы, в своей пылая муке,
Что даже ваши трепетные руки
Нежней не могут быть души поэта.
Ключ
Нежней не могут быть души поэта
Венцы его загадочных страстей,
Что алых роз сплетенья тлели в ней -
В тиаре, сохранившей отблеск лета.
Нетленен лишь один венец сонета,
Подобный скрепу вечному костей:
Я пел любовь, и вязь минувших дней
Сыскала отраженье в песне этой.
Но меркнет свет любой неумолимо,
Покуда сердце наше уязвимо:
Осталось мне, молений помня вздор,
Когда я пал, и слез, и сна лишенный -
Тяжелых дум чело терзают сонмы -
Алкая, воспевать чужой укор.