В разгар зимы, в крещенские морозы,
Сам не поверил, как во сне.
Смотрю, стоит девчонка у березы,
И как – то странно машет мне.
Поправив шапку, робко козырнула,
Радистка мол, да вот беда,
Не знаю, как в пути уснула,
И санный след привёл сюда.
С тех пор в отряде всё переменилось,
Исчезли пошлые слова.
Гадали все – откуда появилась!?
И шла солдатская молва.
Мечтали в тайне, что она когда – то,
Пусть не сейчас, к концу войны.
Его полюбит – смелого солдата,
А не кого – то вдруг, со стороны.
На пятый день разведка сообщила:
«Обложен лес и немцы ждут,
Что свора фрицев, нас, превосходила,
С рассветом, завтра нападут».
И хоть убей, но рация молчала,
А нам до базы ,день пути.
И чуть волнуясь, Настенька сказала:
«Быть может я, смогу дойти».
Не только мы, она не хуже знала,
На двадцать вёрст, не хватит сил.
Но времени осталось очень мало,
И я, девчонку отпустил.
Проверив молча диск у автомата,
Слегка махнула нам рукой.
Сказала тихо: «Помните, ребята».
И скрылась, быстро, за рекой.
И вот блиндаж, сквозь щель слышны сигналы,
Брезент с прохода сорвала.
- За смерть отца, за слёзы и пожары».
Из автомата очередь дала.
Положив рядом, с рацией, гранаты,
Пытаясь, дрожь в руках унять.
И нашим в штаб, врагов координаты,
Она, успела передать.
И грянул залп, на ленты небо разрезая,
Катюш, снаряды поднялись.
В смертельном танце, всё сметая,
В округе, бешено рвались.
Всё так - же жгут, крещенские морозы.
Давно затих кровавый бой.
Но никогда не встречу у березы,
Девчонку ту, что скрылась за рекой.