По переулочкам исхоженным,
Осенним топаю я вечером.
Щеголеватый и ухоженный,
Под стать и лепень желтый в клеточку.
Да не один иду, а с дамою,
На променаж, - любимой самою.
Уж два часа, как с нею я брожу,
Ей уши парю, что-то горожу.
А у соседа банька топится,
Дымочек вьется, тепло копится.
А я в осеннюю распутицу,
Веду домой к себе распутницу.
Калоши новые, блестящие,
Как корабли вдаль уходящие.
По лужам топают и я несу,
Даму с собой, коньяк и колбасу.
Плюются в след бабули у крыльца,
- Вот подселил же Бог, нашел жильца!
Вот на таких раньше и был - партком!
-Уймитесь бабки, я и сам завком.
А мне б, - губами ее теплыми!
А мне б, - руками ее жадными!
А мне б, - глазами ее жгучими!
Под коньячок, слов лживых кучами!
На гвоздик ржавый плащ повешенный,
Во мне завелся кто-то бешеный.
Она колбаску режет, я курю.
Уж третий час, как я ее люблю.
Все штучки-дрючки на пол сброшены,
Две шоколадные горошины,
Как два котенка в руки просятся,
- Ах, не могли б вы позаботиться?!
И чувствами ни с чем не смериться?
Смотрю, смотрю, а мне не верится.
А за окном уже рассвет встает,
А в топ двадцатки поет Панаёт.
Как утренний туман пластается,
Она стоит в дверях - прощается.
И гвоздик ржавый в стене - сирота,
Коль нет ее намокшего плаща.
По переулочкам исхоженным,
Буду ходить опять ухоженным.
И в пелене буду опять дождя,
Искать полет знакомого плаща.