Любила "Красную Москву",
любила бусы из коралла.
Жила свободно, на лету.
И никогда не причитала.
Курила горький "Беломор",
как в детстве, тайно, на балконе.
И говорила в телефон
о лучшем, радостном исходе.
И в ванной, часто, перед сном,
сев на стиральную машину,
перебирала мглу и сор.
Всё перелистывала книгу,
подаренную в темноте
давно снесённого барака
таинственным человеком
за хлеб и старую рубаху.
Чай с табаком и сладкой сливой
курил и оставлял вокруг
себя тяжёло-лёгкий, сизый
дым ароматов и подруг.
И в узкой тумбочке трюмо,
в шкатулке, выкупленной где-то,
хранила память, - сигареты,
не выкуренные Отцом.