Он прохохмил все немощи и мощи.
Разбился вдрызг, собрался, прохохмил свой стон.
Он жил, не понимая век, как после всенощной.
Не лез не в диспуты, не хлёсткий пьяный спор.
Не открывая глаз, не зная о существовании воли,
не отзываясь на слова и имена,
жил в неизвестном, не зная чувств и боли,
не различая мгновения и года.
Он жил, не объясняясь, влитый без остатка
в то, что не различает пределов и границ.
Мы дышим красотой, не знающей порядка,
разлитой вокруг всех существ, личин и лиц.