КТО О ЧЁМ
У ряженных тошнил прилив.
Надев папаху письмотворца,
Прут все не к общему колодцу
Из слов и строк, а глубже – в слив -
Там, где в отстойниках все воды,
Где грязь от призрака свободы, -
В надежде воздвигая трон,
Чтобы из мухи вышел слон.
Они горды, кричат (их мать…),
И вводят в транс больных ублюдков.
Те – на майданы с мордой жуткой,
Где журналюги им под стать.
Все с черепами (образ смерти),
Своих стреляя в круговерти,
Напялив черный балахон.
У зомби лишь один закон.
Путь этих, ряженных… - убить.
Что можно выбрать из помойки? -
Гнилье, остатки – был бы ловким -
За все заплатят (нечем крыть?).
А демиурги всех причин
В толпе и тихих кабинетах -
Плевать на Жизнь им и Планету -
Власть – всё, нет места для личин.
О ГРУСТИ
«Грустный взгляд бровями взят в кавычки.
Прожигая время папироской…»
(Игорь Царёв)
Грусть, как матрица твоих поступков,
Как улыбка в дружеской попойке.
Пишущий, давно уже не стойкий, -
В жерновах у Музы в мясорубке.
Здесь таких же заболевших, пьяных
Не сочтешь. Для всех известность, слава,
Как из Неба* (не от Бога) манна,
Та, что сыплется ни сверху – справа.
Все давно раздеты и разуты,
Рвут уже последнюю рубаху.
Лишь вниманье важно лилипутам,
А с «признаньем» – те вообще без страха.
Но святое всё же есть – те строчки,
Что однажды промелькнут в писаньях.
Это – грусть, дошедшая до точки,
Наградит тебя же за старанья…
*Небо = Нет Бога